История второго Пришествия

Краткий Отчет о Проделанной Работе

Библиотека

А. Бушков. ТАЙНЫ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ. Из книги "Россия, которой не было"

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ.

Признаюсь честно и сразу: я несколько погрешил против истины, дав этой главе столь завлекательный заголовок. Пристрастно говоря, в событиях, названных впоследствии Смутой, или Смутным временем, нет особых тайн по крайней мере, крупных. Мелких найдется преизрядное количество, но понастоящему больших, грандиозных, особо завлекательных, увы, не отыс кать. Какникак Смута отстоит от нашего времени всего на триста лет, слишком многие из ее очевидцев и участников оставили подробные воспоми нания, слишком развитой к тому времени была система государственного де лопроизводства так что и официальных бумаг накопилось достаточно, и большая их часть (не в пример другим архивам) осталась в целости. И все же... Говорят, что новое это попросту хорошо забытое старое. В нашем случае вполне позволительно будет самостоятельно изобрести несколько схожий афоризм: "Тайна это хорошо забытая истина". Если смотреть с этой точки зрения, в заголовке нет ни натяжек, ни преувеличений. Смутно му времени особенно не повезло я не единожды имел случай убедиться, что представления о нем у наших современников порой прямотаки фантасти ческие. Проистекающие из крайне ничтожного количества точной информации, пущенной в широкий оборот. Не только в школьных, но и в вузовских учеб никах прежнего времени Смуте было отведено до обидного мало места. Го раздо меньше, чем того заслуживают события, в течение девяти лет сотря савшие одну из самых больших стран мира. Если добавить к этому стократно и справедливо осмеянное невежество совковой интеллигенции, в качестве пищи духовной пробавлявшейся лишь модной периодикой и не привыкшей по сию пору обращаться к источникам, научным трудам, мемуарам современников картина усугубляется еще более.
А посему нечего удивляться, что в головах иных индивидуумов наличест вует форменная каша. Утверждение это отнюдь не голословно когда эта книга существовала лишь в виде дерзкотуманных задумок, я долго развле кался, задавая своим окончившим по паретройке институтов знакомым неза тейливые вопросы вроде: "Если из Москвы пришлось изгонять польских ин тервентов, как в таком случае называется сражение, в результате которого Москва была взята? И когда имела место эта битва?"
Результатом всегда было недоуменное молчание. Те, кто не чурался ло гики и углубленной работы ума, по размышлении признавали, что и в самом деле наблюдается некая нелепица: с одной стороны, Москва вроде бы была взята, с другой никто не в силах припомнить подробностей означенного взятия...
Однако при этом все без исключения, чтобы не ударить в грязь лицом, повторяли несколько устоявшихся штампов. Вспоминали, что пришедшие на Русь "интервенты" были поляками, что Лжедмитрий Первый, он же беглый чернец Гришка Отрепьев, всерьез намеревался продать Русь "чертовым ля хам" и иезуитам, чьим тайным орудием и являлся: что Новгород и прилегаю щие земли были опятьтаки захвачены "интервентами", но уже шведскими; что на зов Минина и Пожарского русские люди поспешили под их знамена, пря мотаки теряя каблуки от быстроты бега... Малый джентльменский набор, одним словом. Разумеется, добавляют еще, что Отрепьев был убит "возму щенным народом", что "русское войско" в конце концов изгнало "польских интервентов", успевших, правда, под конец замучить незабвенного героя Ивана Сусанина.
Если бы все и в самом деле обстояло столь незатейливо, события с са мого начала назвали бы "польскорусской войной". Одной из многих. Однако наши далекие предки отчегото именовали этот период Смутным временем... Я не собираюсь раскрывать какиелибо роковые тайны (их попросту нет). Всего лишь намерен кратко изложить историю Смутного времени, опираясь исключительно на первоисточники, главным образом русские, а волю своей фантазии буду давать лишь в тех случаях, когда речь пойдет о тех самых второстепенных загадках, над коими ломают голову до сих пор. И тем не менее наберусь дерзости заявить: именно это краткое изложение основных событий Смуты для многих как раз и станет натуральнейшей сенсацией. По тому что раньше о многом либо умалчивалось, либо писалось столь небреж ной скороговоркой, что это "полузнание" очень быстро вылетало из памяти. И, разумеется, по своему обычаю не смогу удержаться, чтобы не разве ять парочку устоявшихся мифов. Возможно, при этом чьито любимые мозоли окажутся самым варварским образом оттоптанными, но моей вины тут нет, все, повторяю, основано на первоисточниках. Наши предки (и не только на ши, понятно) в действительности сплошь и рядом были отнюдь не такими, какими представляются потомкам, в особенности, если потомки не обреме нены хорошим знанием истории, подменяя это знание полумистическими и чванными заклинаниями о "святой Руси", решительно все беды которой про исходили от козней иноземцев...
"И БЫСТЬ ГЛАД ВЕЛИК..."
Кровавой борьбой претендентов на трон Европу никак было не удивить хлебнула досыта за столетия. Однако, если речь зайдет не просто о пре тендентах, а о самозванцах, картина совершенно иная. Самозванцев в Евро пе почти что и не водилось, за редчайшими исключениями, вроде Лжесебас тиана Португальского, знаменитого "Иоанна Посмертного" или "дофинов Лю довиков" более позднего времени.
Однако две страны стоят особняком Англия И Россия. По числу самоз ванцев Англия лишь немногим уступает России (в том случае, конечно, если мы будем считать лишь серьезных русских самозванцев, производивших круп ные возмущения). Мало того, меж Англией и Россией прослеживается некая, прямотаки полумистическая связь и в некоторых других печальных рекор дах. И там, и здесь примерно равно число коронованных особ, убитых со перниками либо погибших от руки дворян. Понятно, число немалое. Генрих VIII и Иван Грозный в некоторых отношениях выглядят прямотаки братьямиблизнецами первый был женат шесть раз, второй восемь, оба казнили некоторых своих жен, оба превзошли и предшественников, и преем ников в массовом терроре, оба расправлялись с высшими сановниками своих церквей (разница лишь в том, что Генриху удалось отобрать у церкви ее земельные владения, а Иван, добивавшийся того же, отступился). Екатерина II, с чьего прямого соизволения, был убит ее супруг, ничем особенным не отличается от Марии Стюарт, так же поступившей с надоевшим мужем.
Можно добавить еще, что Англии принадлежит безусловный рекорд в дру гом виде междоусобиц когда коронованные муж и жена становились врагами и воевали друг против друга в самом прямом смысле (Стефан и Матильда, Генрих II и Алиенора, "французская волчица" Маргарита и Эдуард II). Впрочем, мы отвлеклись от темы...
Так вот, Лжедмитрий I чуть ли не единственный во всей Европе самоз ванец, которому удалось не просто произвести возмущение, а сесть на престол и удержаться там около года. Согласитесь, феномен примеча тельный. И, как всякий феномен, заслуживает подробного рассмотрения. Почти все предшественники и последователи Лжедмитрия, на Руси бывало де ло или в Западной Европе, кончали одинаково. Самым удачливым удавалось в лучшем случае выиграть парочку мелких сражений потом на их недолгой карьере ставили точку правительственные войска. Самые невезучие (вроде "сына и дочери Павла I", объявившихся в Енисейской губернии, нынешнем Красноярском крае, английского герцога Монмута или печальной памяти княжны Таракановой) не успевали и этого.
Почемуто подобные предприятия с завидной регулярностью увенчивались успехом в Молдавии. В 1561 г. некий рыбацкий сын, выдававший себя за племянника одного из греческих правителей, собрал украинскопольскую вольницу, изгнал тогдашнего господаря Александра и сел на престол. Одна ко продержался там лишь два года когда он попытался ввести в стране европейские обычаи и жениться на дочери протестанта, молдаване взбунто вались и убили неосторожного реформатора.
В 1574 г. другой самозванец, некий Ивония, назвался сыном молдавского господаря Стефана VII и с помощью казаков занял престол. Его опятьтаки убили довольно быстро. В 1577 г. новый самозванец (некий то ли Подкова, то ли Серняга) на сей раз объявил себя братом Ивонии. Дальше все пошло по накатанной колее казаки помогли претенденту захватить молдавский престол, но вскорости недовольные подданные прикончили и Серпягу. Надо полагать, эта свистопляска надоела в первую очередь не молдаванам, а са мим казакам когда в 1592 г. у них по старой памяти попытался найти поддержку очередной соискатель молдавского престола, казаки, не мудрствуя лукаво, выдали его полякам. Видимо, этот печальный опыт учел некий сербский искатель приключений Михаил пару лет спустя, возжаждав молдавского престола, он не стал объявлять себя родичем какой бы то ни было известной личности, а попросту собрал рать и без всяких объяснений и побасенок захватил Молдавию. Потом, как было принято в Молдавии, его убили. Тут уже лопнуло терпение у короля Сигизмунда, и он особым указом обязал казаков "впредь не принимать молдавских самозванцев". Наконец, можно вспомнить Стефана Малого, объявившего себя чудесно спасшимся Петром III и занявшим черногорский престол. Но это совсем дру гая история...
Лжедмитрию I все поначалу удавалось просто блестяще. Вступив в преде лы России с горсточкой вооруженных людей, которую мог втоптать в землю, не заметив даже толком, одинединственный царский полк, "названный Дмит рий", однако, прямотаки триумфально прошествовал к Москве, где и был встречен ликующим народом вкупе с боярами и князьями церкви. Должно же быть какоето объяснение, не исчерпывающееся "слепой верой в чудесным образом спасшегося от убийц царевича"?
Объяснений, строго говоря, два. И оба они, по совести, должны заста вить задуматься и современных политологов...
Вопервых, разумеется, политика Бориса Годунова вернее, общее и повсеместное разочарование в государе. Недовольными были все. Налоговые льготы, торговые привилегии, амнистии и милости, которыми Борис пытался умаслить все слои общества в начале царствования, со временем, как это обычно и бывает на Руси, както незаметно сошли на нет. Крестьянам окон чательно запретили переходить к другим помещикам до превращения земле пашца в вещь оставалось еще около ста двадцати лет, но и сама по себе отмена Юрьева дня казалась тогдашним людям неслыханным попранием праде довских обычаев (примерно так и мы восприняли бы указ о запрещении ме нять место работы).
Тем, кто стоял на общественной лестнице гораздо выше, то есть дворя нам и боярам, пришлось тоже нелегко. Крестьянину простонапросто запре тили переходить от одного господина к другому, зато господа рисковали и свободой, и жизнью. В первые годы XVII века, когда по стране стали бро дить первые туманные слухи о "чудесно спасшемся царевиче Димитрии", Бо рис Годунов, судя по всему, не просто испугался, а испугался крепко... И началась вакханалия. Самым счастливым из бояр или дворян мог счи тать себя тот, которому всегонавсего запрещали жениться (было у Бориса такое обыкновение). Другим приходилось покруче. Постригали насильно в монахи (как ФедораФиларета, отца будущего царя Михаила Романова), ссы лали к черту на кулички, бросали в тюрьму, отбирали имущество, обдирая так, что это и не снилось нынешней налоговой инспекции. Государство не просто благосклонно внимало доносам активнейшим образом их поощряло. Часть имущества оговоренного брали в казну а часть шла доносчикам. "Маяком доносительства", на которого должны были равняться остальные, стал некий Воинко, холоп князя Шестунова. За донос на хозяина Борис пря мотаки демонстративно дал холопу волю, наградил поместьем и велел объявить о том всенародно.
И понеслось... Как выражался один из историков, подобные меры "разла комили" холопов, и доносы посыпались градом. По первому подозрению (чаще всего обвиняли в колдовстве, это стало таким же распространенным, как во времена большевиков обвинение в "контрреволюции") хватали самого обви ненного, его близких, родственников, друзей и соседей. Всех, как води лось, пытали самым тщательным образом. Тех, кто признавался, сажали и ссылали. Тех, кто упорствовал, частенько лишали языка или вешали, пос кольку свыше было ведено считать, что запирательство как раз и есть признак виновности.
Безусловно, Борис верил в "ведовство" и "дурной глаз" гораздо меньше, чем уверял. Однако всем, попавшим в "пытошные" по голословному навету, от этого было не легче.
Никоновская летопись сообщает об этом времени так: "И сталось у Бори са в царствие великая смута; доносили и попы, и дьяконы, и чернецы, и проскурницы; жены на мужьев, дети на отцов, отцы на детей доносили". Предков Пушкина сослали в Сибирь по доносу собственных холопов, отоб рав имущество. Одного из Романовых в тюрьме задушил пристав. Боярину Богдану Бельскому по приказу царя по волоску выщипали бороду, которой боярин гордился (впоследствии Богдан Бельский станет одним из приближен ных Лжедмитрия, торжественно поклянется перед москвичами, что царевич настоящий...) Будущий геройосвободитель, князь Д.М. Пожарский, сделал донос на своего недруга, князя Бориса Лыкова, а его мать княгиня Марья донесла на мать Лыкова (таков уж был тогдашний обычай мужчины могли делать доносы только на мужчин, а женщины на женщин, бояре должны были доносить царю, боярыни, соответственно, царице). Естественно, всех Лыко вых законопатили "за приставы"* всерьез и надолго...
* "Отдан за приставы" тогдашняя формулировка ареста.
Господа, со своей стороны, отыгрывались на низших. Поскольку тогдаш ние законы о холопстве были столь же запутанными и поддававшимися двой ному толкованию, как нынешнее налоговое законодательство, злоупотребле ния начались фантастические. Человек, нанявшийся на временную службу или мастеровую работу, объявлялся холопом и навсегда терял свободу пос кольку все зависело от судьи, а судья был живым человеком, хотел естьпить вволю да вдобавок обеспечить детушек... Иногда людей без осо бых придумок ловили на дорогах и закабаляли. Доходило до того, что сильный и богатый боярин делал холопами... служивших у него дворян, вла дельцев поместий (поместья, конечно, забирал себе). Правда, необходимо отметить, что находились простолюдиныпрохвосты, которые извлекали лич ную выгоду и из такого положения дел (ибо житейская смекалка русского человека безгранична) "закладывали" себя в холопы, пожив немного, обк радывали владельца, убегали и повторяли этот финт, пока не попадались или, сколотив деньжонок, не отходили от дел (благо до удостоверяющих личность документов додумался лишь Петр I столетие спустя). Нужно пом нить, что знатный господин, независимо от того, угнетал он своих "холо пей" или кормил кашей с маслом, мог всегда ждать доноса от любого из своих людей. По язвительному замечанию историка Костомарова, "между гос подами и холопами была круговая порука: то господин делает насильство холопу, то холоп разоряет господина". Идиллия, некоторым образом. У вся кого был шанс отыграться на обидчике... Поскольку запретный плод особенно сладок, крестьяне после "закрепле ния" бежали в массовом количестве и, за неимением других возможностей, становились разбойниками. Не то что на пресловутых "больших дорогах" в самой Москве, по свидетельствам современников, опасно было выйти ночью со двора, непременно получишь кистенем по голове. Как частенько случается перед великими и страшными потрясениями, ко сяком пошли "знамения", предвещавшие, по общему мнению, нечто неизвест ное, но непременно страшное... Говорили, что в 1592 г. в северных морях появилась столь огромная "рыбакит", что едва не своротила Соловецкий монастырь. Оползень, разру шивший в 1596 г. Печерский монастырь под Нижним Новгородом, считали предзнаменованием нехороших перемен. Прошли слухи, что волки и бездомные собаки вопреки своим обычаям пожирают друг друга, а следовательно, вновь появилось знамение, предвещающие, что вскорости и люди начнут грызть друг друга. Неизвестно откуда появились чернобурые лисицы, забегавшие даже в Москву, опятьтаки "нехорошее знамение". В 1601 г. караульные стрельцы болтали по Москве: "Стоим мы ночью в Кремле на карауле и видим, как бы ровно в полночь промчалась по воздуху над Кремлем карета в шесть лошадей, а возница одет попольски: как ударит он бичом по кремлевской стене, да так зычно крикнул, что мы со страха разбежались". Бури вырыва ли с корнем деревья, переворачивали колокольни, срывали крыши; в одном месте перестала родиться рыба, в другом пропали птицы, в третьем уродов рожали женщины, в четвертом домашняя скотина. На небе видели по два солнца, а ночью по два месяца. В довершение всего, в 1604 г. на небе вовсе уж некстати объявилась комета, видимая и днем. Ходят легенды, что испуганный ею Борис призвал немцаастролога, и тот пугал "великими пере менами" (что сталось с астрологом неизвестно, мог и унести ноги). И все же мало напоминает конец света. Бывало и тяжелее, однако са модержцы удерживались на престоле. И не в силах отделаться от убеждения: ограничься дело только этим, Борис мог и выстоять. Еще и потому, что го сударем он был крутым, не боялся рубить головы, рвать языки и забивать в железо, а на Руси так уж исстари повелось: властители, не боявшиеся кро ви, так и умирали властителями, и даже естественной смертью; меж тем расставались с престолом и жизнью исключительно те, кто был умен и ис полнен лучших намерений, вот только замыслы свои имел глупость проводить в жизнь не кнутом и топором...
Но дело еще и в том, что вскоре на Русь пришел Великий Голод... Летом 1601 г. на всем востоке Европы зарядили дожди холодные, про ливные, бесконечные. От Пскова до Нижнего Новгорода они лили беспрерывно двенадцать недель. Уже в июле ударил первый снег. Весь урожай погиб даже попытки скосить недозревшие хлеба провалились. Уже в конце августа начались снегопады и метели, по Днепру ездили на санях "как средь зимы", на полях жгли костры, чтобы спасти хотя бы жалкие остатки незрелого жи та. Не удавалось...
1602 г. Теплая весна, поля, засеянные еще с прошлого года, неожиданно дали обильные всходы но вскоре вновь грянули "морозы превеликие и страшные". Всходы погибли. Лето, против прошлогоднего, было сухим и жар ким. "Кто сеял сто мер жита, собрал одну меру, вместо ржи родилося бы лие..."
Весна и лето следующего, 1603 г. выдались довольно благоприятными, но подстерегала другая беда не было семян изза недородов двух предшест вующих лет...
И начался голод. Цены на хлеб мгновенно взлетели в 25 раз на этот счет есть совершенно точные воспоминания "служилых иноземцев" Жака Мар жерета и Конрада Буссова. Оба владели в России поместьями, занимались хлеботорговлей и проблему знали не понаслышке.
В пищу шло все кошки и собаки, мякина и сено, навоз, трава и ко ренья, даже мыши, собственный кал и солома. Впервые на Руси люди стали есть людей. И не только трупы... Еще один иностранец, служивший на Моск ве, Петр Петрей, рассказывает, что он видел в Москве, как умиравшая от голода женщина грызла своего ребенка. В столице продавались пироги с че ловечиной. Легко можно представить, что творилось в провинции. Вспомина ют, что путнику было опасно заехать на постоялый двор могли тут же за резать и съесть. Маржерет, оставивший интереснейшие записки о России, свидетельствовал: "Я был свидетелем, как четыре крестьянки, брошенные мужьями, зазвали к себе крестьянина, приехавшего с дровами, как будто для уплаты, зарезали его и спрятали в погреб про запас, сначала намере ваясь съесть лошадь его, а потом и его самого. Злодеяние это тотчас же и открылось: тогда узнали, что эти женщины поступили таким образом уже с четвертым человеком".
Точности ради нужно уточнить, что не все области страны были одинако во поражены голодом, а справедливости ради упомянуть, что Борис Годунов боролся с голодом, прилагая прямотаки титанические усилия. Впервые в русской истории им была предпринята попытка регулировать цены естест венно, на хлеб, запрещая поднимать их до запредельных высот. Кроме того, опятьтаки впервые в нашей истории, по стране разъехались "продотряды", выявлявшие спрятанный хлеб и заставлявшие владельца продавать его по ус тановленной цене.
И вновь, в который раз на Руси, все благие намерения столкнулись с человеческой природой (как, впрочем, бывало не на одной лишь Руси)... В Курске, где урожай был особенно хорош, во Владимире, в других уро дивших окраинах отнюдь не торопились везти хлеб в голодные районы, пред почитая придерживать его в ожидании "настоящей" цены. Так же поступали и московские хлеботорговцы. Хлеб прятали все бояре, купцы, монастыри и все пытались им спекулировать, уворачиваясь от грозных указов царя, ели ко возможно. Руководившие "продотрядами" чиновники сплошь и рядом за взятку закрывали глаза на спрятанный хлеб или на то, как в Москву отп равляют гнилье. Зажиточные люди массами выгоняли своих холопов, чтобы не тратиться на прокорм, а выгоднее продать сэкономленное зерно. Должност ные лица, ответственные на бесплатную раздачу хлеба нахлынувшим в столи цу беженцам, делились деньгами и зерном в первую очередь со своими друзьями и родней, их сообщники заявлялись в лохмотьях под видом нищих, оттесняя настоящих бедняков. Современник пишет, что сам видел, как за хлебом приходили переряженные нищими дьяки. Пекари, обязанные выпекать хлеб строго определенного веса и величины, продавали ковриги почти неп ропеченными, а то и подливали воды для тяжести. Им рубили головы, но особого воспитательного значения на остальных это не производило.
Считается, что погибло около трети населения страны. Жак Маржерет пи сал, что за два года и четыре месяца из двухсотпятидесятитысячного насе ления Москвы умерло сто двадцать тысяч. Монах Авраамий Палицын, келарь Троице Сергиева монастыря, оставивший записки о Смутном времени, называ ет даже большую цифру 127 000.
Спасаясь, бежали кто куда мог в Сибирь, на Дон, Запорожье, на Укра ину. Поскольку Борис предпринимал меры, чтобы вернуть беглых, вся эта многотысячная масса автоматически становилась горючим материалом, вольницей, готовой примкнуть к любому, кто пообещает не возвращать в прежнее состояние.
(Немного позже по тем же мотивам воевали против Жечи Посполитой жите ли Украины польсколитовское государство соглашалось принять на службу лишь строго определенное число "реестровых казаков", однако многие, за время смут и бунтов успевшие полюбить вольготную жизнь бродячего "лыца ря" с сабелькой на боку, категорически не хотели вновь возвращаться к плугу. И потому возникла ситуация, кажется, не имеющая аналогов в миро вой практике: в нескольких восстаниях участвовали не те, кто боролся против Жечи Посполитой, а те, кто таким образом пытался попасть в "ре естровые казаки". Иными словами, люди воевали с государством за то, что бы именно оно, это самое государство, приняло их к себе на службу и на делило привилегиями! Случай уникальнейший...)
Понятное дело, разбойники расплодились в неимоверном множестве. В та ком множестве, что перешли в несколько иную категорию не лесных граби телей, а мятежников. В 1603 г. на Москву из Северской земли двинулось огромное сборище "гулящего народа" под предводительством некоего Хлопки Косолапого. Это уже были не разбойники, а люди с некоей программой действий. Программа, правда, не отличалась ни новизной, ни глубиной занять столицу, всех истребить и все ограбить, но при широком и вдум чивом ее претворении в жизнь могла натворить дел нешуточных. Дошло до того, что ватага Хлопки первой ударила на идущие ей наперехват войска под начальством окольничьего Ивана Басманова, и сам Басманов был убит. Правда, Хлопку всетаки разбили, взяли в плен и казнили в Москве. Чуть позже родственник царя, окольничий Семен Годунов, двинулся с воинской силой усмирять бунты в Астрахани, но был разбит "воровскими казаками" и едва вырвался живым.
Борис Годунов делал все, что мог искал спрятанный хлеб, держал на него низкие цены, начал строить каменные палаты Московского Кремля, что бы дать работу многим сотням голодных беженцев. Издал указ о том, что все холопы, оставленные своими хозяевами без средств к пропитанию, не медленно получают вольную.
Однако беды зашли слишком далеко. На дорогах уже разбойничали не просто беглецы от голода, но и мелкие дворяне, со своей "дружиной" ис кавшие легкой добычи. Именно после страшных лет "великого глада" стали широко распространяться во всех слоях населения пересуды о том, что именно Борис в свое время приказал убить малолетнего царевича Димит рияУара, сына Ивана Грозного от восьмой жены. И, разумеется, о том, что спасшийся царевич вскорости придет восстановить справедливость. Легко представить, какими методами боролись с распространителями слу хов. Однако было уже поздно. Борис оказался бессилен. 13 октября 1604 г. Лжедмитрий I вступил в пределы России...
ПЕРВЫЕ ШАГИ И ПЕРВАЯ КРОВЬ
Вопреки устоявшемуся мнению, самозванец объявился не гдето "в Польше" (к тому времени, как мы помним, никакой "Польши" уже не было, а было федеративное государство Жечь Посполита), и даже не в Литве (чита тель помнит, что под этим названием подразумевается отнюдь не нынешняя Литва), а в "русских землях", то есть на Киевщине, в окружении все сильного магната Адама Вишневецкого. Именно Адам и его брат Константин первыми и узнали, что один из их слуг "потомок Иоанна Грозного".
Как это произошло, в точности неизвестно и вряд ли когданибудь будет установлено. По одной легенде, "Димитрий" занемог и думая, что умирает, признался в своем происхождении монаху на исповеди ну, а тот, наплевав на тайну исповеди, помчался к князю Адаму. По другой "Димитрий" сам признался князю, кто он таков, когда князь вздумал отдавать ему распоря жения, как простому прислужнику.
Бог весть... В конце концов, это не столь уж и важно. Гораздо важнее другое по моему глубокому убеждению, Адам и Константин Вишневецкие искренне верили, что их гость и есть подлинный царевич Димитрий. Вопер вых, без этой гипотезы никак не объяснить их последующую верность и пер вому, и второму Лжедмитриям, когда полагалось бы и прозреть. Вовторых, без этой гипотезы прямотаки невозможно понять, какой же интерес пресле довали оба брата, оставаясь преданными сподвижниками самозванца. О "ма териальной заинтересованности" говорить смешно. Братья Вишневецкие были не просто "одними из крупных" крупнейшими магнатами Жечи Посполитой. Предки знаменитого "князя Яремы" располагали властью, влиянием и бо гатством, не снившимися иным королям того времени. И, что гораздо более убедительно "царевич Дмитрий", щедро раздавая обещания тем, кто взялся бы ему помогать, суля одним умопомрачительные груды золота, а другим ог ромные территории России, князьям Вишневецким не обещал ничего. Ни еди ного золотого, ни единой деревеньки. И тем не менее братья решительно выступили на его стороне. Поэтому никак нельзя исключать того, что они старались "за идею". Оба были детьми своего времени и потому вполне мог ли поверить самозванцу огромное богатство хорошо порой еще и тем, что его владельцы могут позволить себе роскошь не быть циничными и алчны ми...
Зато Юрий Мнишек, папенька знаменитой Марины, можно ручаться, в под линность "царевича" не верил нисколечко. Трудно сказать, изучая его жиз ненный путь, во что он вообще верил... Отец Мнишека (впрочем, в написании его фамилии есть разночтения, поз воляющие говорить, что первоначально наш пан писался Мнишич) приехал в Польшу из Чехии и сделал неплохую карьеру. Оба его сына, Николай и Юрий*, тоже весьма недурно устроились при дворе короля СигизмундаАвгус та правда, карьера их была довольно специфической... Король был большим любителем женского пола и "девочек" поставляли как раз Мнише ки. Существует рассказ про то, как однажды Юрий, переодевшись монахом, проник в бернардинский монастырь, где воспитывалась некая юная очарова тельная мещаночка, уговорил ее оттуда бежать и привез к королю. Если это и неправда, то придумана она кемто, кто прекрасно знал братьев. * Не исключено, что Мнишеки сначала были православными, потому что всюду Юрий так и писался "Юрий" ("Юрий" это "Георгий", но "Георгий" попольски всегда "Ежи").
Кроме женщин, братья Мнишеки были "придворными поставщиками" колду нов, бабшептух, гадалок и знахарок, к которым король, поребячески суе верный, питал чуть ли не большую слабость, чем к прекрасному полу, правда, с совершенно другими целями... Можно представить, как поживились оба братца возле короля. В особен ности после его смерти. Когда король умер, оказалось, что его казна со вершенно пуста исчезло и золото, и драгоценности. Сокровищница была очищена так, что для покойника даже не нашлось приличного погребального наряда. Естественно, тут же возник вопрос: что было в нескольких мешках и огромном сундуке, которые слуги Юрия Мнишека вывезли из королевского замка (сундук, "который едва подняли шесть человек" за шесть дней до смерти короля, а мешки в ночь после смерти)?
Мнишек утверждал, что сплошные пустячки. Так сказать, мелкие суве ниры. Ни сестра короля, ни сейм в эти сказочки не верили, но расследова ние ни к чему не привело. Вопервых, "мешки и сундуки" вывозил в те дни не один Мнишек, вовторых, за пана Юрия вступилась многочисленная родня, и дело угасло както само собой. Договорились считать, что королевская казна с самого начала была пуста...
Нужно добавить, что и в вопросах веры Юрий Мнишек проявлял столь же лихую беспечность назовем это так... Когда в Жечи Посполитой на неко торое время приобрели влияние кальвинисты и ариане (арианство течение в православии, признаваемое ересью и католиками, и православными), Юрий Мнишек водил знакомство главным образом с ними. Одна его сестра была за мужем за видным арианином Стандицким, другая за кальвинистом, краковс ким воеводой Фирлеем, сам Мнишек женился на Гедвиге Тарло, девушке из знатной арианской семьи.
Когда в 1587 г. королем Жечи Посполитой стал Сигизмунд III, ревност ный католик и покровитель иезуитов, в голове у Мнишека, надо полагать, наступило просветление, и он моментально стал верным католиком: в удар ные сроки построил за свой счет два монастыря, а Львовской иезуитской коллегии подарил десять тысяч золотом...
Легко понять, что представлял собой этот субъект, тесть Константина Вишневецкого (Вишневецкий, правда, был православным, но Мнишека такие мелочи не останавливали князь какникак был еще и некоронованным коро лем "русской земли"...)
Вот этот тип, конечно же, жаждал в первую очередь злата и поместий. И ради этого, пожалуй, мог бы поверить и в то, что "названный Дмитрий" тетушка германского императора... Насчет Мнишека нет никаких сомнений и двусмысленностей его привлекали чисто меркантильные возможности, отк рывавшиеся перед тестем русского царя...
Что любопытно, в самом начале "воскресший Дмитрий" предназначался Вишневецкими и Мнишеком отнюдь не для московского трона, а для краковс кого! Мало кто об этом помнит, но из сохранившихся документов известно точно: магнаты первоначально лелеяли замысел свергнуть Сигизмунда и сде лать королем Жечи Посполитой как раз Дмитрия, подходившего по всем статьям: сын Грозного, следовательно, Рюрикович, следовательно, в родстве с пресекшейся династией Ягеллонов. А настоящий он или нет дело десятое. Вишневецкие верили, что настоящий, Мнишек наверняка не верил никому и ничему, но все трое всерьез собирались короновать Дмитрия в Кракове.
Потом от этой идеи отступились стало ясно, что не выйдет, слишком многие против. И взоры обратились в другую сторону, на восток... Опятьтаки, вопреки расхожему мнению, и король Сигизмунд, и его са новники отнеслись к воскресшему сыну Грозного без всякого энтузиазма. Коронный гетман Ян Замойский (недруг иезуитов, кстати) выражался недвус мысленно: "Случается, что кость в игре падает и счастливо, но обыкновен но не советуют ставить на кон дорогие и важные предметы. Дело это такого свойства, что может нанести вред нашему государству и бесславие королю и всему народу нашему". Стоит уточнить, что эта позиция была результатом не какихто высокоморальных убеждений, а конкретной и четко выраженной боязнью ответного удара со стороны Москвы. Ту же позицию занимали влия тельные государственные и военные деятели Станислав Жулкевский и Ян Ход кевич. Вообще в Польше, то есть так называемых "коронных землях", отно шение к новоявленному царевичу было самое прохладное. Король Сигизмунд, как можно судить, в подлинность царевича не верил, однако под нажимом родни Мнишека и благодаря авторитету Вишневецких вынужден был принять "Дмитрия", подарить парочку золотых безделушек и туманно пообещать со действие.
Зато литовскорусские магнаты, та самая троица, спешили к своей цели на всех парусах. Для Дмитрия уже набирали войско главным образом каза ков и беглецов из России.
Тем временем подключился и Ватикан. Как можно судить из резолюции па пы римского на письмедонесении нунция Рангони, папа тоже не верил, что Дмитрий настоящий. Иначе не написал бы: "Это вроде воскресшего короля португальского" (имелся в виду Лжесебастиан, чье самозванство было ясно с самого начала). Дмитрий, встретившись с папскими посланцами, по своему обыкновению на обещания не скупился, заявив, что, взойдя на русский престол, моментально присоединит русскую церковь к Римской. При таких ставках можно было и деликатно забыть, что Дмитрий вроде "короля пор тугальского"...
Если не считать контактов с иезуитами, окружение Дмитрия, помогавшее ему создать "армию вторжения", ни в коей степени не было католическим. Константин и Адам Вишневецкие православные (первым из Вишневецких, как мы уже говорили, в католичество перешел Иеремия десятки лет спустя), как и другой сподвижник Лжедмитрия, тоже, не исключено, служивший идее ли товский пан Роман Рожпнский. Подавляющее большинство тех, кто встал под знамя Дмитрия, тоже были православными казаки, литовские и западно русские люди. Два секретаря Лжедмитрня, братья Ян и Станислав Бучинские, были хотя и чистокровными "ляхами", то есть "коронными" поляками, но не католиками, а протестантами...
Король Сигнзмунд никакой поддержки этому воинству не оказывал. Ну, а запретить ничего и никому не мог, какие бы нехорошие предчувствия его ни терзали...
Заичкин и Почкаев, авторы вышедшего лет пять назад восьмисотстранич ного "популярного очерка" под названием "Русская история" славны не только тем, что в качестве доказательств своих построений шпарили стра ницами вместо летописей и других источников отрывки из романов В. Яна и В. Чивилихина. Касательно Лжедмитрия они ухитрились написать следующее: корольде Сигизмунд "ПОВЕЛЕЛ Вишневецким, Мнишеку и другим дворянам сос тавить рать из вольницы и выступить против Бориса".
У любого, кто достаточно хорошо знаком с обстановкой в Польше того времени, подобные утверждения могут вызвать лишь здоровый хохот...
В отличие от других европейских самодержцев польский король попросту не мог "повелевать". Поскольку самодержцем не был вовсе, а был не более чем своеобразной парадной фигурой, содержавшейся для чистой декорации. Шляхта, начиная от магнатов и кончая однодворцами, имела однуединствен ную серьезную заботу следить, чтобы очередной король, чрезмерно о себе возомнив, не вздумал "повелевать". В случае, если венценосец делал такие попытки, его усмиряли быстро и надежно поскольку в стране не существо вало механизма, способного обеспечить выполнение королевской воли...
Тогдашних польских королей нельзя даже сравнивать с нынешней английс кой королевой английская королева, о чем както не вспоминают, имеет право, к примеру, одним росчерком пера распустить парламент (и случа лось, что тонкими намеками на такую возможность были парализованы иные парламентские инициативы). Польский король не мог и этого, а бдительнее всего следили за тем, чтобы венценосцу не попало в руки войско...
Кстати, несколько слов о войске. Его в Жечи Посполитой тогда практи чески не существовало, если не считать так называемого "квартового". Оно было регулярным и содержалось на четвертую часть доходов с королевских имений, "кварту", но, вопервых, состояло лишь из пехоты, а вовторых, не превышало четырех тысяч. Магнаты вроде Вишневецких, Радзивиллов или Потоцких могли посадить на коней в тричетыре раза больше обученных го ловорезов...
Полки "иноземного строя" появятся только в 30х годах XVII века. Пока что в случае особой опасности для государства собиралось "посполитое ру шение" ополчение, состоявшее из шляхты, но о его боевых качествах го ворить не приходится. В 1454 г., во время войны с крестоносцами, "руше ние" заявило, что не сдвинется с места, не говоря уж о том, чтобы идти в бой, пока не получит добавочных привилегий. Король Казимир Ягеллончик был вынужден согласиться, и шляхетское ополчение нехотя тронулосьтаки в поход, однако было вдребезги разбито крестоносцами под Хойницами. В 1537 г., в правление Сигизмунда Старого, история повторилась "посполитое рушение", собранное для того, чтобы идти в поход на Молдавию, вместо по хода принялось осыпать короля упреками касаемо его внутренней политики. И, не договорившись, попросту разбежалось по домам. В польской истории этот случай известен под насмешливым названием "петушиной войны" пос кольку скандальная шляхта, переругиваясь с королем не один день, тем временем слопала всю домашнюю птицу на мили в округе...
Можно еще вспомнить, что всякий шляхтич в те годы имел право самосто ятельно отправлять посольства к иностранным государям, что твой король (правда, хватало ума этой привилегией не пользоваться, понимали, что при иностранных дворах таких выходок, мягко говоря, не поняли бы).
Одним словом, не зря родилась поговорка: "шляхтич в своем огороде всегда равен воеводе". Не зря существует даже версия, что Богдан Хмельницкий был тайным агентом польского короля, своими нападениями на Жечь Посполиту державший шляхту в страхе, что помогало королю "проби вать" собственные решения...
Короче, "повелевать" король Сигизмунд никак не мог. Не было у него такой возможности. Предприятие с походом на Москву было затеяно Вишне вецкими и Мнишеком на собственный страх и риск, а отправленное в поход невеликое войско (числом не более четырех тысяч человек) состояло, за редчайшими исключениями, из православных...
И тутто, в первые месяцы, был реальный шанс раз и навсегда разде латься с горсточкой искателей удачи, ведомых Дмитрием. После его первых успехов, после того, как несколько городов северозападной Руси присяг нули на верность самозванцу, стрельцы Годунова нанесли под Севском сок рушительный удар. У "царевича" осталось не более полутора тысяч человек, он едва не ускакал в Жечь Посполитую, но был насильно удержан жителями Путивля, понимавшими, что присутствие Дмитрия придает им, выражаясь сов ременным языком, некую "легитимность", а оставшись один на один с Году новым, они не сносят голов...
Именно "сидение" Дмитрия в Путивле и переломило ход войны самым реши тельным образом. Воспрянувший от успехов Борис Годунов не придумал ниче го лучшего, кроме как начать самую широкую расправу не только с присяг нувшими самозванцу со всеми, кто имел несчастье обитать в областях, по которым проходило войско Лжедмитрия.
Вешали и рубили головы направо и налево, жгли избы, гумна и овины, насиловали женщин. Слово русскому историку:
"Годуновцы свирепствовали особенно в Комарницкой волости, за предан ность Дмитрию мужчин, женщин, детей сажали на кол, вешали по деревьям за ноги, расстреливали для забавы из луков и пищалей, младенцев жарили на сковородах. Вся Северщина была осуждена царем на порабощение по произво лу военщины; людей ни к чему ни причастных хватали и продавали татары за старое платье или за джбан водки, а иных отводили толпами в неволю, осо бенно молодых девушек и детей. В московском войске было наполовину татар и прочих инородцев, и онито особенно варварски свирепствовали. Ничего подобного не делалось народу от дмитриевцев, и эта разница отверждала народ в убеждении, что Димитрий настоящий царевич" [98].
В условиях, когда по стране все шире распространяются слухи, что Го дунов узурпатор, а Дмитрий и есть подлинный царевич, методы умиротво рения выбраны были далеко не самые лучшие... Естественно, это привлекало в войско самозванца все новых сторонников, а в Москве становилось все тревожнее. Патриарх Иов, глава русской церкви, выпустил грамоту, где объявлял все происходящее кознями "Жигимонта Литовскаго", который наме рен "разорить в Российском государстве православные церкви и построить костелы латинские, и лютерские, и жидовские".
Совершенно ясно, что сия грамота готовилась в величайшей спешке и пи савшие ее ничуть не заботились хотя бы о видимости правдоподобия в са мом деле, трудно представить себе королякатолика, который намерен стро ить "лютеранские и жидовские" храмы. Неизвестно, подметили ли русские люди эту логическую неувязку, но патриаршая грамота никакого заметного влияния на умы уже не оказала власть вступала в ту печальную фазу, когда ей не верили ни на копейку, даже если утверждать громогласно, что солнце восходит на востоке...
Срочно провозгласили, что самозванецде "есть беглый чернец Гришка Отрепьев", и патриарх предал его анафеме. Вот тут наши предки проде монстрировали неплохое логическое мышление: по словам современника, москвичи промеж собой говорили примерно следующее: "Прокляли какогото Отрепьева и бес с ним, а царевичто настоящий, какое его касание до Отрепьева?!"
Дело в том, что Отрепьева слишком многие знали на Москве и знали, что ему около сорока, зато царевичу не более двадцати четырех... (Позд нее мы еще подробно рассмотрим версию, ошибочно отождествляющую самоз ванца и Отрепьева.)
В Жечь Посполиту срочно отправили гонца, упрекая за помощь, оказанную Дмитрию, и требуя решительных мер. Подробности переговоров неизвестны, однако знатный литовский магнат Лев Сапега дал резонный, в общем, ответ: "Этот человек вступил уже в Московское государство, и его там легче дос тать и казнить, нежели в наших владениях". В железной логике отказать нельзя самозванец прочно сидел в Путивле, откуда его извлечь было крайне затруднительно кому бы то ни было...
Борис свирепствовал, казня и пытая по малейшему навету, но инициатива навсегда от него ускользнула. Видимо, в полном отчаянии он предпринял ряд совершенно нелепых шагов...
Сначала велел тайно доставить во дворец давнымдавно постриженную в монахини вдову Грозного и мать Димитрия, Марфу Нагую и потребовал нед вусмысленного ответа: жив ее сын или нет? Старуха, ничуть не сомневавша яся в смерти сына, но к Годунову относившаяся без малейшей симпатии (и славившаяся железным характером), видимо, решила потрепать нервы "Борис ке", с самым простодушным видом заявив: "Не знаю". По свидетельствам очевидцев, Мария Годунова пришла в такую ярость, что схватила зажженную свечу и попыталась выжечь глаза старухе, вопя: "Ах ты блядь! Как смеешь говорить, что не знаешь, когда тебе-то доподлинно известно?!" (царица была дочерью Малюты Скуратова, отцовские гены, видимо, дали о себе знать). Борис едва успел отнять свечу, а старуха Марфа, несомненно, втайне наслаждавшаяся происходящим, прикинулась уже совершеннейшей ду рочкой: дескать, говорил ей ктото, что ее сына живым тайно увезли из страны, но те, кто говорил, все уже умерли... Поняв, что толку не до биться, Борис отступился.
И призвал ворожей. Ворожеи напророчили царю сплошные неприятности, вплоть до скорой кончины. Борис, видимо, настолько уже ослабел душой, что даже не пытался их казнить, а послал сына в церковь молиться за собственное здравие. Одновременно вызвал ближнего боярина Басманова, по обещал тому дочь в жены, а в приданое Казань, Астрахань и Сибирь лишь бы Басманов убил самозванца. Басманов, с одной стороны, прекрасно пони мал, что достать самозванца в укрепленном Путивле трудновато, а с другой прекрасно помнил, сколько раз Борис нарушал схожие обещания. И по како муто неисповедимому движению души вдруг поверил, что царевич настоя щий (настолько, что впоследствии не покинул Лжедмитрия и погиб вместе с ним).
В совершеннейшем отчаянии Борис отправил в Путивль трех монахов с за данием отравить самозванца. Монахов быстро разоблачили, но Борис об этом уже не успел узнать скончался...
ТРИУМФ
Смерть Годунова была скоропостижной сохранились подробные описания. Встав изза стола после обеда в Золотой палате Кремля со знатными ино земцами, царь неожиданно упал, изо рта, носа и ушей пошла кровь. Он про жил еще два часа, успев по обычаю того времени принять монашеский пост риг и благословить на царство шестнадцатилетнего сына Федора.
Из среды живших в Москве немецких докторов тут же пошел слух, что ца ря отравили. Историки и прошлого, и нынешнего столетия к этой версии от носятся скептически а мы ее рассмотрим погодя.
Любопытно, что буквально через несколько дней после смерти Бориса согласно неистребимой русской традиции поползли слухи о том, что вместо Годунова в гробу лежит "кованый из железа ангел", а сам царь жив и гдето то ли скрывается, то ли странствует. Правда, слухи эти очень быстро заглохли сами по себе Борис всем надоел хуже горькой редьки, но через несколько месяцев, о чем я напишу позже, вновь возникли при самых что ни на есть комических обстоятельствах.
Дальнейшие события, полное впечатление, отмечены явственными призна ками некоего трагикомического шутовства. Наличествовало все кровь и текущее рекой вино, страдания и ликование, плач и разудалые песни... Петр Басманов, выехавший к сосредоточенным в Кромах правительственным войскам, с какойто прямотаки опереточной легкостью сумел склонить на сторону "царевича Димитрия" большую часть влиятельных командиров: двух братьев князей Голицыных, Салтыкова, рязанских дворян братьев Ляпуновых, начальника "иноземного полка" фон Розена. Началась сумятица, на меньшую часть войска, оставшуюся верной Федору, ударили казаки самозванца, и все было кончено довольно быстро. С этого дня ни о каком вооруженном сопро тивлении самозванцу уже не шло и речи.
В Москву прискакали Пушкин и Плещеев, дворяне, посланцы Лжедмитрия, и, собрав по дороге на Красную площадь огромную толпу, стали читать гра моту самозванца. Пользуясь современными терминами, слушали посланцев под бурные, продолжительные аплодисменты, переходившие в овацию. Правда, не которые особо недоверчивые индивидуумы потребовали прибытия князя Васи лия Шуйского он в свое время расследовал в Угличе убийство малолетнего царевича и с полным основанием считался "главным экспертом" по этой сложной проблеме.
Шуйский прибыл, взошел на Лобное место и с честнейшими глазами со общил во всеуслышание, что царевича и в самом деле некогда спасли от посланных Годуновым убийц, а в могиле покоится некий поповский сын. (Чтобы оценить это выступление должным образом, необходимо знать: всего несколько дней назад тот же Шуйский со столь же честными глазами целовал перед московским народом крест, присягая в том, что в Угличе был убит истинный царевич...)
Примерно то же самое провозгласил Богдан Бельский, родной дядя царе вича. После столь авторитетных свидетельств притихли и самые недоверчи вые, народ взревел и понесся в Кремль свергать юного царя Федора. Вдовую царицу, юного царя и его сестру Ксению в простой телеге отвез ли в дом, где Борис жил до того, как стал царем, и приставили крепкий караул. Тем временем согласно старинному обычаю народ московский весело и рьяно грабил дома приближенных Годунова. Напоследок, опятьтаки по давнему обычаю, хотели было разграбить кремлевские винные погреба, но хозяйственный Богдан Бельский резонно заметил: ежели так поступить, то нечем будет угощать законного царя Дмитрия. И порекомендовал обратить свою энергию против немецких докторов (один из коих, как мы помним, вы щипал ему бороду по приказу Годунова).
Московский народ дисциплинированно отступил от Кремля и бросился экспроприировать немецкие вина и выдержанные меды. Черпали сапогами и шапками, так увлекшись, что около ста человек, по тогдашним же подсче там, отдали богу душу. К чести московского народонаселения следует отме тить, что, в отличие от годуновских бояр, которых нещадно колошматили и в конце концов заковали в цепи, означенных немцев не только не арестова ли, но даже не били. Ограбили, правда, качественно, вплоть до исподнего. Современник пишет: "...многие видели тогда людей, адамовым образом прик рывавших свою наготу листьями". Назавтра, протрезвев, москвичи составили "повинную грамоту", приглашавшую Дмитрия занять прародительский престол. Подписали ее патриарх Иов, митрополиты, епископы, бояре, окольничьи, дворяне, стольники, стряпчие, жильцы, приказные люди, дворяне московс кие, дети боярские, торговые люди и прочие жители все без исключения сословия.
Патриарху это не помогло его вскорости лишили сана и в качестве простого монаха увезли в дальний монастырь. Вообщето, он сам вырыл себе яму: еще в последние дни царствования Бориса написал "прощальную грамо ту", где жаловался, что обременен недугами, а потому желает оставить сан и пребывать "в уединении и смирении". Видимо, Иов рассчитывал, что новый царь долго и прочувствованно будет уговаривать его остаться, но не смог предугадать поворота событий. Некоторые позднейшие историки выдвинули версию, что патриархаде удалили из столицы потому, что он знал От репьева в лицо и мог обличить самозванца, но эта версия не выдерживает критики. Вопервых, Отрепьева знали в лицо слишком многие, но самозванца это не беспокоило (так как он вовсе не был Отрепьевым), вовторых, после заверений Шуйского и Бельского ни одна живая душа уже не поверила бы ни каким наговорам на Дмитрия...
Всех родных и свойственников Годунова (семьдесят четыре семейства) погнали в ссылку. Настала очередь царской семьи... Князья Василий Голи цын и РубецМосальский вызвали дворян Молчанова и Шеферетдинова, которым дали недвусмысленный приказ. Те прихватили с собой трех дюжих стрельцов и отправились в дом Годунова.
Вдовствующую царицу удавили веревкой без особого труда. С Федором пришлось потруднее, он яростно сопротивлялся, но в конце концов оглушили дубиной и задушили. Его сестру Ксению не тронули она никакой угрозы для нового царя не представляла, поскольку была женского пола и на трон взойти не могла ни в каком случае (разве что будучи вдовой царя). О ее дальнейшей судьбе ходят две версии: согласно одной, Ксения вскоре попала в постель к самозванцу и была потом отправлена в монастырь перед приез дом Марины Мнишек; по другой, Ксению сразу же после убийства матери и брата постригли во владимирском монастыре под именем инокини Ольги. Тела выставили напоказ, а народу объявили, что вдовая царица с сыном в отчаянии отравились ядом (именно тогда впервые и родилась печальная традиция, согласно которой последующие русские самодержцы то умирали от апоплексического удара табакеркой, то отдавали богу душу от желудочных колик после попадания в организм серебряной вилки...).
Собственно, есть и третья версия, по которой ядом отравились все трое царица, Федор и Ксения, но принадлежит она автору книги "Мемориал пу тешествий" англичанину Джерому Горсею, долго жившему в России и уехавше му на родину после смерти Грозного. Сей джентльмен еще при жизни заслу жил репутацию записного враля, краснобая и фантазера настолько, что именно он, по достоверным данным, послужил Шекспиру прототипом Фальста фа...
Более весомы свидетельства другого иноземца, который еще не раз поя вится на страницах этой книги, француза Жака Маржерета, командира пе хотной роты "иноземного строя" при Годунове. (Искренне верившего, что Дмитрий настоящий Маржерет приводит гораздо более правдоподобную вер сию: "Императрица, вдова покойного, и его сын Федор Борисович были, как считают, удавлены, но был пущен слух, что они отравились" [167].
Так закончилась история царствования Бориса Годунова зятя Малюты Скуратова, потомка знатного татарского рода, первого "выборного" госуда ря всея Руси. Его гроб вынесли из кремлевского Архангельского собора и вместе с останками жены и сына закопали за городом на простом заброшен ном кладбище.
И вот тутто вновь возник Симеон Бекбулатович, к тому времени глу бокий старик. Как уже говорилось, он "отчегото" внушал боярам большие опасения, как возможный претендент на престол. Видимо, современники, в отличие от нынешних историков, отнюдь не считали старика "марионеткой" Грозного и "ненастоящим" царем. Симеона срочно постригли в монахи труда ми Шуйского.
20 июня 1605 г. Лжедмитрий торжественно вступил в Москву, все населе ние которой высыпало на улицы, сидело на крышах даже церковных кров лях. Стояла прекрасная летняя погода, звонили все колокола, духовенство во главе с новым патриархом Игнатием шествовало с хоругвями и образами. Лжедмитрий ехал верхом, в золотом кафтане тут поневоле припоминаются строчки Окуджавы, вот только эполеты не блестели, поскольку их тогда еще не успели выдумать...
Когда Лжедмитрий ехал по мосту в Китайгород, вдруг поднялся недол гий, но обильный пыльный вихрь, прямотаки ослепивший людей, это было некоторыми принято за дурное предзнаменование.
Одним из первых своих распоряжений Лжедмитрий велел, наконец, запла тить долги Ивана Грозного как верный и почтительный сын...
ТРИСТА ТРИДЦАТЬ ОДИН ДЕНЬ
Ровно столько полных суток Лжедмитрий Первый оставался властелином с того дня, как триумфально въехал в Москву, до той ночи, когда в кремль ворвались заговорщики.
Если охарактеризовать правление Лжедмитрия какимто одним словом, лучше всего будет сказать спокойное. Не отмеченное маломальски серьезными потрясениями и бунтами. Конечно, в лесах и на больших дорогах погуливали разбойники, а на юге буянили казаки, но это, по большому сче ту, были дела житейские, едва ли не будничные...
Царствование началось с милостей. Практически всех, кто был репресси рован при Годунове, вернули из ссылки, воротили конфискованное имущест во, произвели в новые чины. Прямотаки особое внимание (на свою беду) Лжедмитрий оказал роду Романовых, едва ли не сильнее остальных постра давшему от Годунова. И очень быстро вернул из Подпись Лжедмитрия 1 ссыл ки престарелого Симеона Бекбулатовича (почемуто как раз Лжедмитрий его не опасался вовсе, определенно полагая, что сам имеет на трон гораздо большие права...)
Реформы были обширными и толковыми. Даже ярый и непримиримый враг Лжедмитрия, голландский купец Исаак Масса в своих мемуарах вынужден был признать, что новые законы "безупречны и хороши". Прежде всего новый царь объявил свободу торговли, промыслов и реме сел, отменив все прошлые ограничения. А вслед за тем уничтожил "всякие стеснения" тем, кто хотел выехать из России, въехать в нее или свободно передвигаться по стране. Сохранились свидетельства незаинтересованных лиц, англичан, писавших, что "это был первый государь в Европе, который сделал свое государство до такой степени свободным". И сохранились слова самого Лжедмитрия, предельно актуальные по сию пору: от свободной тор говли, дозволенной всем и каждому, государство богатеет...
Многим вернули имения, отобранные еще Иваном Грозным. Иным князьям разрешили жениться, что было запрещено в свое время Годуновым из опа сения, что слишком много станет тех, в ком течет кровь Рюриковичей. Всем служилым людям вдвое увеличили жалованье, ужесточили наказания для судей за взятки и сделали судопроизводство бесплатным. В Россию стали во мно жестве приглашать иностранцев, знающих ремесла, которые могут оказаться полезными для Московского государства.
Кое в чем Лжедмитрий пошел даже дальше, чем его предшественники: при прежних царях высшее православное духовенство приглашалось в Боярскую думу лишь в исключительных случаях, но Лжедмитрий отвел патриарху и ар хиереям постоянные места в тогдашнем "сенате".
По воспоминаниям современников, двадцатичетырехлетний царь охотно председательствовал в думе, где не без остроумия быстро решал запутанные дела, а заодно не прочь был упрекнуть бояр в невежестве и предлагал съездить в Европу, чтобы подучиться там чемунибудь полезному.
Очень важными были новые законы о холопстве. При Годунове человек, запродавший себя в холопы, "по наследству" вместе с прочим имуществом переходил к наследникам своего хозяина, мало того, все его потомство ав томатически становилось холопами. Согласно указу Лжедмитрия, эту практи ку отменили со смертью господина холоп получал свободу, а запродаться в "кабалу" мог только сам, его дети оставались свободными. Кроме того, было постановлено, что помещики, не кормившие своих крестьян во время голода, не смеют более удерживать их на своих землях; а помещик, не су мевший изловить своего беглого крепостного в течение пяти лет, теряет на него все права.
Из воспоминаний практически всех, как дружелюбно настроенных к новому царю, так и заядлых недругов, встает человек, крайне напоминавший моло дого Петра Первого умный, живой, веселый и любознательный, охотно пе ренимавший европейские новшества, доступный и простой в обращении, сплошь и рядом ломавший замшелые традиции. Что примечательно, в отличие от истеричного и кровожадного Петра, Лжедмитрий был совершенно не жес ток, временами заходя в доброте чересчур далеко, к своей же невыгоде. Ярче всего это иллюстрирует случай с Шуйским. Вскоре же после венча ния Лжедмитрия на царство наш прохвост, Василий Иванович Шуйский, раз вернул бурную деятельность: стал по ночам собирать доверенных лиц, глав ным образом из влиятельного московского купечества, убеждал их (с чест ными глазами, понятное дело), что новый царь самозванец, намерен про дать Русь полякам, уничтожить православную веру, а посему его следует побыстрее свергнуть.
Люди Шуйского попытались забросить эти идеи в массы однако массы не проявили никакого интереса, наоборот, поспешили донести куда следует. Братьев Шуйских со товарищи быстро арестовали, однако Лжедмитрий отка зался судить, их сам и передал дело "собору" из духовенства, бояр и представителей прочих сословий (Петр Первый наверняка тут же приказал бы отсечь всем головы на заднем дворе, не особо и разбираясь). Собор приго ворил Василия Шуйского к смертной казни, а его братьев Дмитрия и Ивана к ссылке.
Лжедмитрий помиловал всех, вернул Шуйских ко двору что его впос ледствии и погубило... Чрезвычайно похоже на то, что молодой царь стал первым, кто на своем примере подтвердил печальную истину: самодержец, даже если он умен, добр и преисполнен наилучших намерений для страны, удержаться на русском престоле может только в том случае, если сечет го ловы направо и налево. Гуманисты не выживают, более того, после смерти оказываются вымазаны грязью и клеветой по самую маковку это грустное правило впоследствии без осечки сработало в случаях Петра III и Павла 1...
Именно Лжедмитрий первым стал строить планы покорения Крыма, к тому времени, как уже говорилось, превратившегося в источник постоянных бедствий для России. Началось ускоренное производство оружия, устраива лись маневры но со смертью молодого царя эти замыслы пришлось отложить на добрых восемьдесят лет... как и дипломатическое сближение с западно европейскими странами, о чем всерьез думал Лжедмитрий.
Что касается "продажи Руси полякам" и "уничтожения православной веры" ни малейших следов подобных предприятий не смогли отыскать и самые ярые враги Лжедмитрия вроде Массы. Наоборот, все свидетельствует за то, что Лжедмитрий собирался царствовать всерьез и надолго, не уступая и пя ди земли былым "покровителям". Очень быстро в Москву приехал польский посол Гонсевский, официально чтобы поздравить царя с восшествием на престол, а неофициально напомнить о данных Сигизмунду обязательствах. Бедняга посол получил, как выражались в старину, полный афронт. От каких бы то ни было территориальных уступок (которые некогда обещал) Лжедмит рий отказался, с простодушным видом разводя руками и уверяя, будто "не достаточно крепко сидит еще на царстве, чтобы принимать такие решения". Войну со Швецией, как ранее обещал королю, тоже не развязал объясняя это теми же причинами. Более того, сам перешел в наступление, высказав сильнейшее неудовольствие тем, что король именует его "великим князем" и потребовал, чтобы впредь в официальных посланиях его именовали не ина че как императором. По строгим дипломатическим правилам того времени это означало, что московский царь требует от короля Сигизмунда признать Жечь Посполитую стоящей на ступеньку ниже России...
Легко представить, каким сюрпризом все это стало для посла, искренне полагавшего, что встретит в Москве покорного вассала, только и озабочен ного подчинением России Сигизмунду. Самое время вспомнить непечатную русскую присказку насчет нехитрого сельскохозяйственного орудия и коекаких деталей мужского экстерьера... Посол, столкнувшись с полным провалом своей миссии, от бессилия применил вовсе уж детскую ухватку: стал уверять Лжедмитрия, будто имеет достовернейшую информацию о том, что Борис Годунов жив, странствует гдето и собирается вернуть себе русский престол.
Похоже, в голове у пана Гонсевского уже царила совершеннейшая сумяти ца... Его "ошеломляющие новости" никого не ошеломили и не испугали, уж в Москвето прекрасно знали, что Годунов мертвехонек ("При мне убивали" мог бы сказать циник Шуйский) и посол несолоно хлебавши убрался в Кра ков.
Примерно так же обстояло дело и с паном Мнишком, возмечтавшим стать русским магнатом. Лжедмитрий щедро отсыпал ему денег (все поведение мо лодого царя убеждает, что он был искренне влюблен в Марину), но вместо обещанных в полное владение Новгорода и Пскова показал, вульгарно выра жаясь, кукиш с маслом, не пожалован будущему тестю и паршивой деревушки. Нет уж, раздаривать свое царство Лжедмитрий отнюдь не собирался... Вслед за тем настала очередь папы римского разочароваться в своем протеже. Когда он собрался было направить в Москву своего посла, офици ально, с верительными грамотами, первым, кто воспротивился этой идее, был... король Сигизмунд. Уж онто прекрасно знал, насколько в России не расположены к Ватикану, и сумел папу отговорить. Вместо посла в Москву выехал молодой итальянский дворянин Алессандро Рангони, племянник одного из папских нунциев.
Лжедмитрий устроил ему пышную встречу с пушечной пальбой и коло кольным звоном, угостил на славу в Кремле и побыстрее выпроводил на зад, объяснив, что москвичи к таким визитерам не привыкли и могут поду мать чертте что. Далее начинается откровенная комедия папа еще питает какието на дежды, Лжедмитрий с видом крайнего простодушия разводит руками, сетуя на устоявшийся порядок вещей, который он в одиночку переломить не в состоя нии.
В сентябре папа пишет Лжедмитрию пространное письмо, убеждая, что римская вера единственно правильная.
В своем ответе Лжедмитрий ни единым словом не касается вопросов веры, а решает насущные проблемы просит папу повлиять на германского импера тора, чтобы тот выступил на турок совместно с русскими, а кроме того, вновь заявляет о твердом намерении величаться императором. И наконец просит у папы инженеров, специалистов в военном деле, пушечных дел мас теров.
Позже в Москву возвращается иезуит Лавицкий, служивший "дипкурьером" меж Москвой и Ватиканом, но в ответ на новые напоминания о былых обеща ниях Лжедмитрий опятьтаки пропускает это мимо ушей и просит, чтобы Ла вицкий... разместил гденибудь в Европе заказ на печатание православной литературы на славянском языке. Более того, в Кремле Лавицкий встречает среди ближайшего окружения царя вышеупомянутых лютеран, братьев Бучинс ких, которые по прямому указанию Лжедмитрия готовят посольство в протес тантскую Англию, чтобы нанять там военных и технических "спецов". И уз нает вдобавок, что Лжедмитрий только что послал православным иерархам во Львов (находящийся под властью короля Сигизмунда) соболей на триста руб лей и грамоту, в которой хвалит их за отстаивание интересов православия. А еще потребовал, чтобы его невеста Марина приняла православие.
Одним словом, настает момент, когда и король Сигизмунд, и папа римс кий больше не в состоянии обманывать самих себя. Обоим совершенно ясно, что ни единого обещания молодой царь выполнять не собирается. Единствен ное, чего от него удалось дождаться, это устройство для находящихся в царской свите католиков домового костела (Лжедмитрий резонно заявил боя рам: если они сами в свое время разрешили живущим в Москве лютеранам устроить церковь и открыть школу, чем хуже поляки и литовцы, которым негде молиться?). Но, чрезвычайно похоже, на этом все и кончится. Марина Мнишек, прибыв в Москву, вынуждена принять причастие по православному обряду а по меркам того времени, это был крайне важный и многозначи тельный шаг...
И вот тутто начинаются не просто интриги сложнейшие, головоломные политические игры. Князья Шуйские и Голицыны через верных людей начинают переписку с королем Сигизмундом, сетуя, что тот навязал им в цари совер шенно неподходящую и недостойную личность, а посему они, князья, намере ны в ближайшее время свергнуть самозванца и на его место хотят поса дить... сына Сигизмунда, Владислава!
По всем юридическим нормам того времени князья совершают госу дарственную измену. Что бы ни было в прошлом, на данный момент Лжедмит рий законный, легитимный государь, венчанный на царство главой правос лавной церкви, приглашенный на трон земским собором из представителей всех сословий. Шуйские и Голицыны государственные преступники... Однако короля Сигизмунда такие тонкости не заботят, потому что под ним шатается трон. В Жечи Посполитой возникла сильная оппозиция, недо вольная Сигизмундом за его женитьбу на австрийской принцессе, эрцгерцо гине Констанции Габсбург, в чем многие справедливо усматривают будущее усиление "немецкой партии" в стране. Посланцы оппозиции уже побывали тайно в Кремле и предложили Лжедмитрию... корону Жечи Посполитой! Лжед митрий дал согласие. Разведка Сигизмунда уже пронюхала об этих перегово рах, о планах создания единого московскопольсколитовского государства с царем Дмитрием на престоле.
Я уже говорил, что тайна порой это простонапросто хорошо забытая истина. А истина такова: Лжедмитрий I не "убит возмущенным народом, про тестующим против польского засилья", а ликвидирован мятежниками, действовавшими с ведома и согласия короля Сигизмунда, для которого Лжед митрий внезапно стал опаснейшим соперником. Шуйский преследовал свои це ли, Сигизмунд свои. Но оба, как мы увидим из дальнейшего, действовали рука об руку...
17 МАЯ СМЕРТЬ В КРЕМЛЕ
На рассвете 17 мая москвичей будит набат. По улицам бегают посланные Шуйским "агитаторы" но, обратите особое внимание, ни один из них не настраивает горожан против царя. Наоборот, все до одного вопят: "Спасай те царя от поляков!"
В последующих событиях не просматривается ни капли случайности. Нао борот, все устроено както чересчур уж гладко одновременно блокированы все подворья, где располагались верные Лжедмитрию поляки, литовцы и "иноземная гвардия", на всех улицах, по которым может пройти подмога, воздвигнуты баррикады и рогатки. Ни один правительственный отряд так и не смог прорваться в Кремль. Князь Константин Вишневецкий ведет на по мощь Лжедмитрию четыреста всадников но натыкается на организованный отпор, причем преградившие ему дорогу имеют даже пушку (пушка у "стихий но возмутившихся горожан" это, согласитесь, более чем оригинально...). В Кремле уже действует "ударная группа" Шуйского. Убит Басманов, до конца оставшийся верным Лжедмитрию, немногочисленные немцыалебардщики сложили оружие под напором превосходящего противника. Лжедмитрий то ли сломал, то ли вывихнул ногу, выскочив из высокого окна и попал в руки людей Шуйского.
Что любопытно, его энергия и воля еще могли переломить ситуацию даже в такой момент. Караульные стрельцы, определенно не состоявшие в загово ре, пытаются защищать царя, стреляют по ворвавшимся во двор мятежникам. Но ктото из бояр грозит, что пошлет людей в Стрелецкую слободу и велит перебить жен и детей всех, кто не сложит оружия (помните "стояние на Уг ре"?).
Стрельцы отступаются. На Лжедмитрия набрасывается толпа но он даже теперь, раненый, оглушенный, не теряет присутствия духа, требует привес ти мать, то есть Марфу Нагую, требует, чтобы его вывели на Лобное место и там обвинили в самозванстве принародно.
Это серьезный шанс большинство до сих пор искренне полагает, что взбунтовалось не против царя, а против "ляховзлоумышленников". Откуда ни возьмись, выныривает князь Голицын, крича, что Марфа Нагая только что, вот сию минуту, изобличила "царя" в самозванстве, несколько человек бросаются на Лжедмитрия и открывают пальбу (потом на теле насчитают бо лее двадцати пулевых ран). Те, кто находится вдалеке от происходящего, до сих пор не понимают, что происходит в кремлевском дворе, и ктото торопится им объяснить, что тамде расстрига Гришка Отрепьев принародно винится, подлец, в своем самозванстве...
В Москве начинается вакханалия. Все до единого современники сходятся на том, что Шуйский в ночь переворота велел открыть все тюрьмы и выпус тить заключенных так что этот "элемент" прибавляет переполоха и подает пример разбуженным москвичам...
Гдето насилуют женщин (замечу, не всех подряд около тридцати самых знатных и молодых польских красавиц бояре Шуйского, по достоверным све дениям, сразу же попридержали для себя и увезли к себе по домам), гдето истребляют поляков, литовцев, вообще всех иноземцев, имевших несчастье оказаться в городе. Попутно, борясь с "чертовыми ляхами", до нитки гра бят итальянских и немецких купцов и ювелиров и убивают несколько десят ков иноземных музыкантов за их богомерзкое занятие "еретической музы кой", оскорбляющей чувства православных.
Отрубают руки и ноги, отрезают уши у живых, трупы для забавы ставят и кладут в "смешные положения". А в это время посол короля Сигизмунда пан Гонсевский...
Нет, не пытается спасти земляков. Вовсе даже наоборот. Еще с ночи в посольстве наглухо заперты все ворота, и потом, когда туда кинутся слу жившие Лжедмитрию поданные Жечи Посполитой... никого из них не пустят на порог, оставив на расправу толпе. Неопровержимое доказательство, нагляд но свидетельствующее, кто устроил заговор против молодого царя. Можно добавить еще, что само посольство не пострадало нисколечко Шуйский сразу же прислал туда пятьсот стрельцов для охраны.
И обязательно нужно добавить, что, кроме тех, кто в охотку погромил и пограбил, были и другие прятавшие тех самых "чертовых ляхов" от пьяной толпы. Один из таких москвичей как раз и спас младшего брата Мнишека. Число жертв с обеих сторон (во многих местах города поляки отбивались отчаянно и положили немало народу) определить трудно. Полагают, от двух до трех тысяч. Трупы валялись по улицам двое суток, и, по воспоминаниям, бродячие знахари вырезали из них жир для своих снадобий, не делая разли чия меж своими и "латинцами".
ЦАРЬ ВАСЬКА
Как ни бездарен, ничтожен и слаб был Николай II, все же по здравому размышлению титул самого ничтожного и бездарного русского самодержца следует все же присвоить черной памяти Василию Шуйскому, наконецто осу ществившему свою самую заветную мечту пролезшему (другого слова и не подберешь) в цари.
На русском престоле бывали люди большого ума и, скажем так, не осо бенно крепкие умом. Гуманисты и кровопийцы. Созидатели и бездарности. Однако "царь Васька" и здесь стоит особняком он попросту никакой. Бесцветный. Весь какойто позмеиному склизкий. Так и прошел по русской истории бесшумной паучьей походочкой, гнуснопрославленный од нимединственным конкретным деянием тем, что как раз и стал тем камуш ком, вызвавшим лавину, названную впоследствии Смутным временем. Остались лишь полупрезрительные строчки русского историка А. Трачевского: "Этот приземистый, изможденный, сгорбленный, подслеповатый старик, с большим ртом и реденькой бородкой, отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству; он был невежествен, занимался волхвованием и ненавидел все иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за которую уцепился с лихорадочностью скря ги".
Позднее, добавлю, свергнут с вожделенного трона, насильно пострижен в монахи и передан полякам, где на заседании сейма, стоя на коленях, уни женно просил милости и пощады... Однако не будем забегать вперед. После того как в народе пошли слухи о пугающих знамениях у могилы Лжедмитрия (а тут еще и ударивший некстати мороз погубил всходы), труп вырыли и сожгли речь шла о колдовстве, а против колдунов испокон веку лучшим средством считался огонь. Настала пора както определяться. Поначалу Боярская дума хотела разослать грамоты по стране, чтобы соб рать Великий земский собор и избрать нового царя. Но Шуйский не для того столько лет интриговал и предавал, чтобы спокойно ждать, когда на прес тол взойдет ктото другой... На третий день после убийства Лжедмитрия собрался народ, чтобы избрать патриарха (Игнатий, ставленник Лжедмитрия, был свергнут во время переворота). Однако както так повернулось, что хором зазвучали слаженные голоса: сначаладе следует избрать царя, и нет для этого лучшей кандидатуры, чем прямой потомок Александра Невского Ва силий Шуйский, здесь же, кстати, присутствующий... А уж человекто зо лото!
Москвичам это золото было весьма даже знакомо, и потому возник резон ный вопрос: как получилось, что Шуйский, самолично в свое время прово дивший расследование смерти царевича Дмитрия и доказавший, что убили настоящего, вдруг заявил, что на Москву идет с войском подлинный Дмит рий? А потом, не далее как три дня назад, объявил, что царьто ненастоя щий?
Если ктото рассчитывал Шуйского смутить, цели не достиг вряд ли было на свете чтото, способное смутить Василия. Не моргнув честнейшим глазом, князь преподнес собравшимся довольно изящную, следует признать, версию: онде с самого начала знал, что "царевич" ненастоящий, но приз нал его за настоящего, чтобы таким образом... ликвидировать семейство Годунова. Который и сам в какомто смысле был ненастоящим, то есть на хально узурпировал престол, оттеснив природных Рюриковичей. Ну, а потом согласно логике пришлось по миновании надобности в самоз ванце и его тогос...
Вообщето, в точности неизвестно, как происходила дискуссия, многие ли поверили шустрому князю. Главное, кончилось тем, что Шуйский был, по меткому определению современников, "выкрикнут" на царство. Одному богу известно, как удалось подсчитать все голоса "за" и против" и считали ли вообще. Скорее всего, и не собирались.
Решено было считать, что те, кто за царя Василия, кричат громче, а следовательно, их подавляющее большинство... Должно быть, примерно так и обстояло...
Одним словом, Шуйского венчали на царство. По всем правилам. И вот тутто грянуло!
Смута началась с первого же дня правления "царя Васьки". И сводить это, как обожали марксисты, к "борьбе классов и производительных сил" предельно глупо.
Разгадку следует искать в том мощнейшем психологическом шоке, который обрушился, без преувеличений, на всю страну. Не забывайте: подавляющее большинство народа, далекого от столичных интриг и московского обилия информации, искренне считали Лжедмитрия настоящим царевичем и законным государем. И вдруг его убивают, а те, кто совсем недавно клялся и божил ся, что царь подлинный, говорят нечто абсолютно противоположное... И при этом на престоле восседает субъект, слишком многим известный как лич ность, ничтожная во всех отношениях....
Непонятно стало, во что же теперь верить, кому же теперь верить, и можно ли вообще во чтото верить перед лицом таких событий.
Лучше всего будет предоставить слово знаменитым русским историкам, более ста лет назад подобравшим отточенные формулы.
С.Ф. ПЛАТОНОВ: "...коегде просто не признали Шуйского во имя того же Дмитрия, о котором ничего достоверного не знали, в еретичество и поги бель которого не верили, а Шуйского на царство не хотели. И верхи и низы общества или потеряли чувство правды во всех политических событиях и не знали, во имя чего противостоять смуте, или были сами готовы на смуту во имя самых разнообразных мотивов... воцарение Шуйского может считаться поворотным пунктом в истории нашей смуты: с этого момента из смуты в высшем классе она окончательно принимает характер смуты народной, кото рая побеждает и Шуйского, и олигархию" [154].
С.М. СОЛОВЬЕВ: "До сих пор области верили Москве, признавали каждое слово, приходившее к ним из Москвы, непреложным, но теперь Москва явно признается, что чародей прельстил ее омрачением бесовским, необходимо рождался вопрос: не омрачены ли москвитяне и Шуйским? ...связью между Москвой и областями было доверие ко власти, в ней пребывающей; теперь это доверие было нарушено, и связь ослабела, государство замутилось; ве ра, раз поколебавшись, повела необходимо к суеверию; потеряв политичес кую веру в Москву, начали верить всем и всему..."
Остается добавить: высшие слои ненавидели Шуйского как выскочку, а отношение низших определить легко после того, как узнаешь, что царь Ва силий продлил срок розыска беглых крестьян с пяти до пятнадцати лет... По Москве ползали слухи, что царь Дмитрий Иоаннович жив, а вместо не го "зарезали другого", запорхали подметные письма со всевозможными, го воря современным языком, сенсациями и компроматами. Главными распростра нителями этих слухов стали дворянин Молчанов и князь Шаховской первый, приближенный Лжедмитрия, после его убийства ускакал из столицы в Литву, сея по дороге смуту, а то и прямо выдавая себя за спасшегося царя. Вто рого Шуйский отчегото считал своим сторонником, а потому послал воево дой в Путивль, совсем недавно бывший столицей самозванца. Однако Шаховс кой, едва прибыв в город, собрал на площади народ и объявил, что Дмитрий жив. Путивль моментально отложился от "узурпатора Васьки", а следом и другие города Северской земли...
Шуйский, не успевший спокойно процарствовать и недели, лихорадочно пытался измыслить нечто убедительное. По его приказу из Углича привезли тело малолетнего царевича Димитрия, удивительным образом сохранившееся нетленным за пятнадцать лет настолько, что и лежавшие в гробу орехи выглядели, по свидетельствам современников, так, словно были сорваны вчера. Возле гроба немедленно начали происходить многочисленные исцеле ния правда, скептикииностранцы, жившие в то время в Москве, как один пишут, что "исцеленные" поголовно были людьми Шуйского.
(Автор этих строк человек верующий, хоть и, каюсь, нерадивый. В ка ноническую нетленность святых мощей я верю, но отчегото не нахожу в се бе сил поверить в данный случай, в нетленность лесных орехов и к тому же заранее отношусь с недоверием ко всему, что исходило от Шуйского. А посему крепко сомневаюсь, что лежащее в гробу тело мальчика принадлежало покойному царевичу такая сволочь, как "царь Васька", могла и распоря диться, чтобы полоснули ножом по горлу какомунибудь безродному отроку, да положили в гроб, дабы изобразить "нетленность"...)
Скрытые противники Шуйского ответили не джентльменским, зато эффект ным ходом. Гдето отыскали больного, о котором было точно известно, что он отдаст богу душу с минуты на минуту, бедолагу приволокли к "святым мощам", где он и скончался при большом стечении народа. Идея с мощами была дискредитирована надежнейше. Впрочем, Шуйского все равно ничто уже не могло выручить...
ГОРИ, ОГОНЬ, ГОРИ...
"Была бы кутерьма, а люди найдутся", написал както М.А. Булгаков со свойственной классику меткой лапидарностью.
Люди, раскочегарившие пожарище до небес, и в самом деле отыскались предельно быстро. Обосновавшемуся в Литве Михаилу Молчанову князь Ша ховской прямо предложил выдать себя за чудесно спасшегося от убийц царя Дмитрия, но Молчанов отказался, не столько в силу высоких душевных ка честв и отвращения ко лжи, сколько изза осознания того факта, что слиш ком многие на Москве знают его в лицо, и толку все равно не будет. Зато именно Молчанов отыскал гдето в Литве самого загадочного после Лжедмит рия I персонажа Смуты человека, именовавшегося Иван Исаевич Болотни ков.
Я не зря употребил столь осторожный оборот "именовавшегося". Сведения о Болотникове столь скудны, что его имя вполне могло оказаться вымышлен ным. Согласно установившейся версии, Иван Болотников некогда был боевым холопом князя Телятевского. Для тех, кто подзабыл русскую историю, не лишним будет прояснить смысл этого термина. Вплоть до Петра I русское войско (если не считать полков "иноземного строя") комплектовалось из дворян, приезжавших на службу с несколькими своими людьми. Однако уже в конце XVI в. эта система не вполне удовлетворяла реалиям, и возник инс титут "боевых холопов" они запродавались в кабалу исключительно для участия в боевых действиях под командой своего хозяина, а в случае его смерти получали свободу.
Таким боевым холопом якобы был и Болотников. "Якобы" потому что не удалось отыскать ни одного достоверного документа, подтверждающего либо опровергающего его "каноническую" биографию. При невыясненных обстоя тельствах Болотников попал в плен к татарам на берегах Черного моря, несколько лет провел прикованным за ногу гребцом на турецкой галере, не ведомыми путями ухитрился обрести свободу, неведомо как оказался в Вене ции, через Польшу и Литву направился на Русь. Тут на его пути и оказался Молчанов. По крайней мере, так писали современники...
Болотникову поручили с небольшим отрядом идти на Русь и воевать с узурпатором Шуйским. Болотников взялся за дело со всей рьяностью. Со ветские историки отчегото записали его в народные печальники и крестьянские вожди, но дело обстояло совсем не так. Набрав войско из всевозможного сброда, Болотников изложил простую, ясную и, следует приз нать, чрезвычайно привлекательную программу: бояр следовало истребить, а все их достояние, включая жен с дочерьми, забрать себе. Естественно, программа эта была встречена с небывалым энтузиазмом.
Чуть позже к Болотникову, опровергая позднейшие теории о классовой борьбе, присоединилось дворянское войско с братьями Ляпуновыми во главе. Правда, столь нежный альянс продолжался недолго когда подступивший к Москве Болотников стал забрасывать столицу прокламациями, Ляпуновы от него ушли. О содержании прокламаций дают представление воспоминания пат риарха Гермогена: "...пишут к Москве проклятые свои листы и велят боярс ким холопам побивати своих бояр и жен их, и вотчины и поместья им сулят, и шпыням и безыменникамворам велят гостей и всех торговых людей побива ти и животы их грабити, и призывают их, воров, к себе и хотят им давати боярство и воеводство, и окольничество и дьячество".
Покинутый дворянской конницей, Болотников раздобыл гдето самозванца Петра этот субъект еще при жизни Лжедмитрия I болтался по казачьим землям и выдавал себя за сына царя Федора Иоанновича (умершего вовсе бездетным). Однако дела это не поправило войска Шуйского осадили в Ту ле остатки "воров", под честное слово уговорили сдаться. Дальше начинаются странности. В Туле повесили лишь одного "царевича Петра". Болотникова и князя Шаховского всегонавсего отправили в ссылку. Правда, через несколько месяцев ослепленного Болотникова утопили в реке, но все равно история эта выглядит крайне загадочно.
Как раз изза того, что Шуйский сдержал данное слово.
Шуйский, держащий честное слово, данное своему врагу, картина небы валая, невозможная, сюрреалистическая. Тем более, когда речь шла о без родном холопе. И тем не менее, все именно так и обстояло прошло нес колько месяцев, прежде чем Шуйский решился убрать Болотникова...
Никаких версий и не выдвигаю исключительно оттого, что информация о тех событиях осталась скуднейшая. Я простонапросто чутьем, кожей, шестым чувством чую стоящую за всем этим нешуточную и мрачную тайну. Вопервых, Болотникова ослепили а на Руси эта мера испокон веков, за редчайшими исключениями, применялась только к потерпевшим поражение в междоусобной борьбе князьям, на просто народье этакая сомнительная роскошь не распространялась. Вовторых, Шуйский был исключительным подонком, и сдержать честное слово его могли заставить лишь какието чрезвычайные обстоятельства.
Втретьих, немецкий врач Фидлер, посланный Шуйским отравить Болотни кова, отчегото не польстился на щедрое вознаграждение, а все Болотнико ву рассказал. Вчетвертых, в войске Болотникова были некие неизвестные "немцы" в немалом количестве после сдачи Тулы всех их загнали в Си бирь...
Так кто же такой Болотников? Представитель старой "ордынской" динас тии, ухитрившийся пересидеть гдето в отдалении от столиц и потому уце леть? Агент какойто из европейских разведок, предположительнее всего польской? Что заставляло дворян в течение определенного времени поддер живать с ним союз, а князя Шаховского оставаться с Болотниковым до са мого конца?
Я не знаю. И не берусь строить версии их попросту не на чем стро ить. Но не в силах отделаться от стойкого впечатления, что с "делом Бо лотникова" чтото крайне нечисто и официальная версия отнюдь не объясня ет всех странностей и темных мест... Было чтото еще, изза скудости до шедших до нас документов навсегда канувшее в забвение. Где ты, машина времени?
...Россия полыхала. Обнаружился Лжедмитрий номер два и взялся за дело не без размаха. Собранная им армия подошла к Москве и укрепилась в селе Тушино, за что второй самозванец получил прозвище Тушинский вор. Скажу сразу: я не разделяю убеждение академика Фоменко, будто Лжед митрий II чудесно спасшийся Лжедмитрий I. Пример с Мариной Мнишек, "признавшей" второго самозванца, меня не убеждает Фоменко считает, что это свидетельствует о тождестве первого и второго, я же в цинизме своем полагаю, что красоткой, желавшей во что бы то ни стало стать русской ца рицей, двигали примитивные мотивы личной выгоды. Те же самые, что заста вили допрежь того Василия Шуйского несколько раз менять показания... Есть к тому же сведения, что некий иезуит тайно обвенчал Марину Мнишек с Тушинским вором, а это автоматически свидетельствует, что он не имел ни чего общего с Лжедмитрием I, который уже был обвенчан с Мариной в Москве самим патриархом Игнатием.
Кроме того, сохранилось очень уж много свидетельств, подробно повест вующих, что Лжедмитрийдва был личностью довольно бесцветной и мелкой, по всем параметрам уступавшей Лжедмитрию I, бесспорно яркой индивиду альности. С этим обращались без всякого почтения, прекрасно зная и пони мая, кто он таков есть, но до поры до времени поддерживая легенду...
Кто был второй Лжедмитрий, так и не выяснено меня этот вопрос както не особенно интересует. Гораздо интереснее однаединственная за гадка, оказавшаяся связанной с Тушинским вором. После его убийства каси мовскими татарами среди вещей "царика" оказались книги на древнееврейс ком языке. А это в свое время позволило позднейшим исследователям, стоя щим, скажем так, на разных полюсах, выдвинуть две, в равной степени ши зофренические, гипотезы.
Стойкий большевик, поэт Илья Сельвинский в двадцатые годы, вдохновив шись вышеупомянутыми книгами (которых никто, естественно, тогда не читал и неизвестно до сих пор, что там было написано), написал пьесу в стихах, где объявил Лжедмитрия II отважным еврейским юношей, который затеял весь этот сырбор исключительно для того, чтобы вывести своих соплеменников из России в Палестину, аки Моисей, и создать там свое государство. Шизофрения, конечно. Дело тут не в национальности Сельвинского он был большевик, а большевики национальности не имеют. Как всякий больше вик и интеллигент, Сельвинский не обременял свою буйну головушку излиш ними знаниями...
Вопервых, все враги и злопыхатели, подробно писавшие о втором Лжед митрии, нигде ни словечком не обмолвились о его еврейском происхождении. Вовторых, Сельвинский понятия не имел, что в России начала XVII столе тия попросту не было евреев. Ни единого. Уводить в Палестину было бы попросту некого. Втретьих, Палестиной в те времена владели османы, ко торые вряд ли позволили кому бы то ни было, евреям ли, туарегам или яку там создавать на территории своей империи государство. Вчетвертых, дол гая осада Москвы далеко не самый умный путь к исходу евреев и созданию государства в Палестине.
Впятых, ни единого еврея в окружении Лжедмитрия II не замечено...
На противоположном полюсе, в стане "истинно русских", лет полсотни спустя выдвинули не менее идиотскую версию по ней Лжедмитрий, как лег ко догадаться, был агентом коварных жидомасонов, жаждавших извести Свя тую Русь.
Эту версию не стоит даже рассматривать по одной простой причине: за последние два столетия, несмотря на все вопли и "железные" доказа тельства, ни единого жидомасона отловить и явить на суд общественности так и не удалось. Согласно жесткому правилу юриспруденции, без преступ ника нет преступления...
(Добавлю кстати, что меня всегда восхищала версия, согласно которой Пушкинде изничтожен масонами за то, что раскрыл их тайны. Простая логи ка требует признать: коли уж Пушкин раскрыл масонские тайны, их должны были узнать широкие массы. Однако на вопрос, какие же конкретно тайны раскрыл Пушкин, обличители масона Дантеса отчегото смущенно сбиваются на полуслове и чешут в затылках...)
На мой взгляд, древнееврейские книги в багаже второго Лжедмитрия име ют столь простое и логичное объяснение, что диву даешься, как оно ус кользнуло от исследователей.
Алхимия, чернокнижье, каббала. Ведовство и волховство. Во всех этих без исключения дисциплинах самым широким образом использовались древне еврейские рукописи алхимические трактаты, гадательные книги, "колдовс кие" манускрипты, лечебники. Подтверждающих это фактов столько, что их не стоит и перечислять.
Скорее всего, Лжедмитрия II простонапросто на досуге имел привычку баловаться алхимией и прочим чернокнижием, отсюда и загадочные книги с еврейскими письменами. То же, что в случае Нострадамуса, Калиостро и со тен шарлатанов помельче калибром... Всего и дел. Какие там, к черту, жи домасоны и опередившие время предшественники отцовоснователей госу дарства Израиль...
Вот тут настало время вспомнить народную поговорку о зеркале, на ко торое при известных обстоятельствах не годится пенять... Сам по себе второй самозванец был личностью жалкой и ничтожной, и в подметки не го дившейся тому, чье имя принял. Однако, каков бы он ни был, русская знать прямотаки массово бросилась к нему поцеловать ножку и выпросить милос тей...
Лучше всего ситуацию охарактеризовал С.Ф. Платонов: "В Москве, благо даря Тушину, все сословия дошли до глубокого политического разврата. Москвичи служили и тому, и другому государю: и царю Василию, и Вору. Они то ходили в Тушино за разными подачками, чинами и "деревнишками", то возвращались в Москву и, сохраняя тушинское жалованье, ждали награды от Шуйского за то, что возвратились, "отстали" от измены. Они открыто тор говали с Тушином, смотрели на него не как на вражий стан, а как на очень удобное подспорье для служебной карьеры и денежных дел. Так относились к Тушину не отдельные лица, а массы лиц в московском обществе... оба со перника... своим совместным существованием влияли растлевающим образом на народ, развращали его".
Можно добавить, что именно Тушинский вор как раз и посвятил в патри архи всея Руси Филарета, отца будущего царя... Основной опорой, военной силой Лжедмитрия II были, конечно, авантюристы из Польши и Литвы (знаме нитый Лисовский, один из воевод Тушинского вора, как раз и бежал из Жечи Посполитой оттого, что его там собирались повесить), но без "тушинских перелетов", как прозвали сновавших меж Москвой и Тушино русских, самоз ванец ни за что не продержался бы так долго. Мало того, есть печальные для самолюбия потомков свидетельства: русские сподвижники Вора не только не мешали чужеземцам грабить и бесчестить церкви, но, наоборот, сами по давали пример. Сохранились воспоминания очевидца и участника событий, келаря ТроицеСергиева монастыря Авраамия Палицына. Монах прямо пишет, что даже "поляки с Литвой" удивлялись, глядя, как русские тушинцы держат в алтарях своих церквей собак и скотину, а на иконах играют в кости... (Истины ради нужно упомянуть, что и сам Палицын не без греха. Вскоре, когда зашла речь об избрании на русский престол польского королевича Владислава, Палицын присягнул Владиславу и без особого смущения принял то, что гоголевский герой деликатно именовал "борзыми щенками". Впрочем, так в те чертовски сложные годы поступали слишком многие, и не нам су дить этих людей, сыновей своего времени...)
Вот тут на сцене появляются те, кого без всякого на то основания име нуют "шведскими интервентами".
"Интервенция" это вторжение войск одного государства на территорию другого. Войска Шведского королевства вторглись на Русь гораздо позднее, в 1615 г., когда на троне уже два года сидел Михаил Романов и со Смутой, в общем, было покончено. Те, кого назвали "интервентами", на самом деле были наемниками, нанятыми Шуйским в Швеции, примерно пятитысячный от ряд из шведов, французов, немцев, шотландцев и финнов под командой моло дого, но весьма толкового Якуба Делагарди, тридцатилетнего генерала. За помощь в войне против тушинцев Шуйский обещал, кроме денег, еще и пере дать Швеции область Корелу (часть нынешней Карелии) однако по своему всегдашнему обыкновению соврал. Ландскнехты не получили не только Коре лы, но и обещанного жалованья, вдобавок солдаты Шуйского разграбили их обоз...
Корпус Делагарди оказался в "подвешенном" положении. Большую его часть составляли отнюдь не шведы да и чистокровных шведов по ту сторо ну границы никто не ждал. Предстояло либо подыхать с голоду, либо гра бить.
Нужно добавить, что к тому времени история наемничества насчитывала несколько столетий. И "неплатежи" случались настолько часто, что наемные войска успели создать самый настоящий то ли церемониал, то ли ритуал узнав, что им не намерены платить, они собирали сходку, без особых прок лятий и жалоб выбирали себе "маршала" и его заместителей, после чего на чинали добывать себе средства к пропитанию грабежом всего, до чего могли дотянуться.
Даже русские источники отзываются о Делагарди довольно дружелюбно. Судя по всему, молодой генерал (бывший в приятельских отношениях с моло дым военачальником князем Михаилом СкопинымШуйским), как ни странно, близко к сердцу принимал русские беды. Но вряд ли смог бы втолковать своему воинству, почему оно обязано умирать не за плату, а за некие иде алы...
Одним словом, корпус Делагарди перешел на "самообеспечение". Захватив Новгород, принялись грабить во всю ивановскую но, повторяю, не для шведской короны, а исключительно для себя. Время от времени Делагарди, правда, пытался вести нечто вроде переговоров о возможной кандидатуре шведского принца на русский престол, но никто, даже он сам, к этому не относился серьезно. Все за то, что эти телодвижения понадобились Якубу для того, чтобы не выглядеть откровенным предводителем разбойничьей шай ки. Даже в те времена, собравшись грабить, уже думали об имидже и рес пектабельности.
Именно художества наемников Делагарди, занятых исключительно заботой о своем кармане, и назвали впоследствии отчегото "шведским вторжени ем"...
(Ходят даже слухи, что именно тогда на Руси как раз и появился шот ландец Лермонт, а вовсе не во времена Михаила, но проверить эту версию я сейчас не в состоянии.)
Необходимо отметить, что к рождению легенды о "шведских интервентах" причастны не только русские историки позднего времени, но и современник событий, король Сигизмунд. Соль в том, что Жечь Посполитая и Швеция на ходились тогда в состоянии войны, и при некоторой изобретательности ума присутствие на территории Московского государства регулярных шведских войск давало королю формальный повод нарушить мирный договор с Моск вой...
Сигизмунд прекрасно знал, что представляет собой "корпус Делагарди", но притворился, что искренне считает его "шведским регулярным войском". И началась польская интервенция на сей раз настоящая, без всяких кавычек. Смоленск был осажден войсками гетмана Жулкевского...
Я нисколько не рвусь оправдывать поляков (благо мои предки принадле жат не к полякам, а как раз к литвинам, тут есть свои тонкости и старо давние польсколитовские трения, постороннему непонятные). Однако никак не могу согласиться с тем, что вторжение польских войск в 1609 г. в пре делы России в трудах иных националпатриотично озабоченных тружеников пера предстает едва ли не самым черным злодеянием в мировой истории... Когда речь идет о двух соседствующих державах, существующих бок о бок не одну сотню лет, лучше всего сразу отказаться от привычки видеть все в чернобелом цвете. Простотаки невозможно доискаться, кто и когда нанес первую зуботычину, послужившую детонатором многовековых испанофранцузс ких, франкоитальянских, англошотландских и германофранцузских войн. Проще признать, что рыльце в пушку у всех заинтересованных сторон.
Именно так и обстоит с русскопольскими отношениями. Никто не спорит: безусловно, король Сигизмунд поступил, как последний негодяй, вторгшись в охваченную смутой соседнюю державу. Однако тот, кто согласится с этой формулировкой, будет вынужден, если хочет сохранить беспристрастность, применить точно те же слова к великому князю Ивану III. В 1492 г., когда внезапно умер польский король Казимир, и у поляков хлопот стало выше го ловы, войска Ивана неожиданно ударили на соседей и заняли большую терри торию с несколькими городами, присоединив ее к московским владениям. А если забраться еще дальше, мы, к своему некоторому смущению, обнаружим, что первое в истории упоминание о русскопольском конфликте гласит, что "русские напали на поляков и отобрали несколько городов". Причем пишут это русские летописцы...
Короче, интервенция имела место, но безусловной ошибкой было бы счи тать ее самым черным преступлением всех времен и народов поскольку на ши собственные предки порой были не лучше...
О героической обороне русскими Смоленска написано много, и я не стану к ней возвращаться. Наоборот... По моему глубокому убеждению, патриотизм состоит не в том, чтобы замалчивать наиболее неприглядные страницы собственной истории, а в том, чтобы на их примере учиться избегать пов торения. Как писал Владимир Маяковский (хотя ссылаться на него не осо бенно ныне и модно): "Слава! Слава! Слава героям! Впрочем, им довольно воздали дани. Теперь поговорим о дряни".
Поговорим о дряни о Шуйских, царе Василии и его брате Дмитрии.
Их племянник, двадцатичетырехлетний князь Михаил СкопинШуйский, по справедливости считался лучшим русским полководцем того времени, славным многими победами над тушинцами. О нем самого высокого мнения был и под наторевший в европейских войнах Делагарди, а популярность князя у русс ких можно без малейших преувеличений назвать общенародной. Именно этот человек был как нельзя более кстати, на своем месте, во главе русских войск перед лицом иностранного вторжения.
Однако удар последовал с неожиданной стороны...
В народе пошли вполне оправданные толки о том, что молодой князь Ми хаил, ежели судить по справедливости и заслугам, лучший из возможных преемник царя Василия. Сам Василий к этим слухам относился довольно рав нодушно (поскольку был бездетным), но его брат Дмитрий считал преемником царя как раз себя и потому клеветал Василию на племянника, как только мог.
23 апреля 1610 г. на пиру у князя Воротынского жена Дмитрия Марья (кстати, дочь Малюты Скуратова) преподнесла СкопинуШуйскому почетную чашу. Уже через несколько минут князь Михаил почувствовал себя плохо, пошла носом кровь (как у Бориса Годунова!), его увезли домой... С посте ли он уже не встал, не помогли ни царские лекари, ни срочно доставленные Делагарди немецкие врачи. Через две недели молодой князь умер. Толпа москвичей тут же бросилась разносить дом Дмитрия Шуйского и, если бы не прискакали посланные царем ратники, несомненно, добилась бы своего. Мало кто из историков сомневается, что князь Михаил был отравлен сво ими дядьями. Современники событий другой версии и не хотели принимать. Навыки Шуйского в обращении с ядами общеизвестны подсылал отравителей и к Лжедмитрию II, и к Болотникову (вполне возможно, что и Годунова от равил он). Таким образом, братья Шуйские своими руками уничтожили чело века, который мог спасти их династию. Прокопий Ляпунов, человек, без сомнения, осведомленный, в глаза обвинил всех трех братьев в отравлении князя Михаила и ушел к Лжедмитрию II...
24 июля 1610 г. неподалеку от Можайска, у села Клушино, произошло сражение, которое, безусловно, должно считаться самой позорной страницей в летописи русского оружия. Разгром, который потерпели русские войска, можно сравнить разве что с поражением под Нарвой, однако под Нарвой войско Петра I состояло главным образом из новобранцев, а под Клушино пришли люди с немалым боевым опытом...
Историки обеих стран поразному оценивают противостоявшие друг другу силы. Некоторые польские источники придерживаются следующей версии: у поляков 6800 конников и 200 пехотинцев, у русских 30000 русских и пятитысячный корпус Делагарди. По русским данным, силы поляков составля ли около двадцати тысяч, русских около сорока. Впрочем, и такой раск лад достаточно угнетает: проигрывать унизительно что при двухкратном превосходстве, что при четырехкратном...
Главное, польскими силами командовал талантливый и опытный полково дец, гетман Станислав Жулкевский, а русскими Дмитрий Шуйский, пригод ный для этой цели не более, чем для чтения лекций по алгебре. Едва побе да стала склоняться на сторону гетмана, Дмитрий в панике ускакал от войска по свидетельствам современников, при этом увяз в болоте, поте рял сапоги и коня и прискакал в Москву босой, на крестьянской клячонке. Даже если это и придумано злопыхателями, полную военную бездарность Дмитрия не оспаривал никто. Именно в этот момент стране нужен был Михаил СкопинШуйский, но он лежал в земле...
17 июля Шуйского свергли, насильно постригли в монахи, Боярская дума с князем Мстиславским во главе обратилась к королю Снгизмунду, заявив, что согласна избрать русским царем королевича Владислава. Среди присяг нувших Владиславу был и Михаил Романов. Ничего странного, если вспом нить, что его отец Филарет как раз и был уполномочен Земским Собором на то, чтобы добиться от Сигизмунда согласия на принятие Владиславом русс кой короны. Даже позже, когда Михаил был уже венчан на царство, в одной из первых грамот к Сигизмунду имя Михаила стояло на четырнадцатом месте, после бояр.
Не удивительно, что поляки так долго не признавали Михаила законным государем...
Наступило время так называемой "семибоярщины".
Правда, во всех сохранившихся официальных грамотах "бояр" не семь, а шесть: три боярина, Мстиславский, Шереметев и Голицын; окольничий, князь Мезецкий, и два думных дьяка Телепнев и Луговской. Коли уж мы помним героев, обязаны помнить и предателей. Вот они, все шестеро, поименно:
Федор Иванович Мстиславский
Василий Васильевич Голицын
Федор Иванович Шереметев
Данило Иванович Мезецкий
Василий Телепнев
Томило Луговской.
Именно эти шестеро от имени всего русского народа ночью впустили в Москву польские войска. И привели москвичей к торжественной присяге Вла диславу, а потом разослали по всей стране "известительные" грамоты, тре буя, чтобы королевичу присягала вся Русь.
Пожарище разгоралось. Смоленск был занят поляками оттого, что некий русский предатель Иванко с символическим прозвищем Шваль показал ведущие в город потайные ходы. (А русский воевода Бутурлин, перед тем как отсту пить из города под напором поляков, старательно ограбил лавки смоленских купцов.) Лжедмитрия II к тому времени уже прикончили касимовские татары, но осталось его воинство, расколовшееся надвое. Поляки и литовцы, так называемые "лисовчики" (по имени их предводителя, того самого Александра Лисовского, что был приговорен в Жечи к повешению), сражались теперь исключительно за себя. Деваться им было попросту некуда, король Сигиз мунд, хоть и не предпринимал против них прямых военных действий, не пре пятствовал истреблять их московским полкам. Казаки, бывшие в подчинении Тушинского вора, убили Прокопия Ляпунова и, на словах, выступали против поляков, однако о том, как они "боролись" против Сигизмунда, лучше всего расскажет русский летописец: "Беспрестанно ездя по городам из подмосков ных таборов, казаки грабят, разбивают и невинную кровь христианскую про ливают; боярынь и простых жен и девиц насилуют, церкви Божьи разоряют, святые иконы обдирают и ругаются над ними так, что и писать о том страш но. А когда Ивашка Заруцкий* с товарищами взяли Новодевичий монастырь, они также разорили церковь и ободрали образа, и таких черниц, как бывшую королеву Ливонскую, дочь Владимира Андреевича, и Ольгу, дочь царя Бори са, на которых прежде и глядеть не смели, ограбили донага, а иных бедных черниц грабили и насиловали, а как пошли из монастыря, то его выжгли. Они считаются христианами, а сами хуже жидов".
* Казачий атаман, ставший любовником Марины Мнишек.
(Кстати, эти строчки не мешало бы перечесть нынешним казакам, которые пока что вместо реальных дел лишь пыжливо разгуливают по улицам, увешав шись бутафорскими крестами и при каждом удобном случае не преминут ввер нуть, что их предки, изволите ли видеть, всегда служили России верой и правдой...)
В Москве в плотной осаде сидели поляки (королевича Владислава столица так и не дождалась, что неудивительно ни один нормальный человек на его месте не приехал бы). На севере "корпус" Делагарди, дочиста ограбив Новгород, попытался было проделать то же самое со Псковом, однако Псков отбился правда, тут же попал в руки шайки некоего "вора Сидорки", ко торый, не мудрствуя лукаво, объявил себя чудесно спасшимся от убийц "ца рем Дмитрием".
Это был уже третий Лжедмитрий. Чуть позже появился и четвертый в Астрахани, и его признало царем все Нижнее Поволжье.
Таким образом, в России одновременно существовало целых пять прави тельств, каждое из них считало себя законным, издавало указы, жаловало землями, а заодно, понятное дело, карало супротивников. По сравнению с тогдашней ситуацией известное противостояние президента и парламента в 1993 г. детская игра в коняшкн.
Эти пять правительств были следующие:
1. Так называемое Ярославское, состоявшее человек примерно из двадца ти вождей ополчения, которое мы теперь называем несколько проще: "опол чение Минина и Пожарского".
2. Боярская дума в Москве ("шестибоярщина"), под крылом польского гетмана Ходкевича.
3. Атаманы Трубецкой и Заруцкий, со своими войсками обосновавшиеся под Москвой. 4. Лжедмитрий III в Пскове.
5. Лжедмитрий IV в Астрахани.
Речь идет только о тех, кто контролировал достаточно обширные терри тории (Делагарди, правда, тоже захватил изрядный кусок русского севе ровостока, но он, по крайней мере, не издавал никаких указов, хотя гра бил, стервец, за троих).
Гдето, словно киплинговская кошка, гулявшая сама по себе, мотался со своим воинством Александр Лисовский, чье положение было самым безвыход ным за участие в шляхетском мятеже и прочие художества его приговорили к вечному изгнанию из пределов Жечи Посполитой, и податься ему было аб солютно некуда. "Лисовчики", своеобразное солдатское братство, в пору своего расцвета насчитывали до десяти тысяч конников. Военные историки отмечают железную внутреннюю дисциплину этой ватаги, ее исключительную отчаянность в бою и незаменимость при дальних кавалерийских рейдах по тылам противника. Однако, с другой стороны, по грабежам и мародерству эта теплая компания наверняка заняла бы первое место в европейском чем пионате, вздумай его ктонибудь проводить...
По необъятным просторам Руси великой вольготно шатались еще десятка полтора самозванцев вовсе уж мелкого пошиба. По меткому замечанию Ило вайского, "самозванство вошло в какуюто моду" (в самом деле, прежде Русь самозванства практически не знала). Одни называли себя сыновьями Федора Иоанновича: "царевич Федор", Клементий, Савелий, Ерофей и прочая, и прочая. Подозреваю, коекто из них не мог внятно ответить на вопрос, кого же он изображает "царевич", и все тут...
Некий Лаврентий объявил себя внуком Ивана Грозного, сыном царевича Ивана. Его коллега по ремеслу Август пошел еще дальше не чинясь, выда вал себя за родного сына самого Ивана Грозного от четвертой супруги Анны Колтовской. Наглость вышеупомянутого Федора дошла до того, что он явился к Тушинскому вору и вопросил совершенно в духе Остапа Бендера: "Дядюшка, узнаешь ли родного племянника?"
Лжедмитрий II, не склонный поощрять конкурентов, "племянника" не признал и велел тут же укоротить его на голову. А заодно прикончил Лав рентия с Августом после чего остальные "царевичи" обходили Тушино де сятой дорогой...
Кроме того, по лесам и дорогам разгуливали многочисленные ватаги так называемых "шишей" партизанствующих крестьян, которых столь запутанная жизненная коловерть довела до полного остервенения. Согласно официальной традиции, они сражались исключительно с "интервентами", однако я позволю себе в этом усомниться, помня, что творилось в России во времена "бе локрасной" гражданской войны. Вероятнее всего, попадались и отдельные идеалисты, но большая часть "лесных братьев", ручаться можно, колошмати ла все, что движется, не обременяя себя детальными выяснениями... Во всех прочих странах с "лесными братьями" в периоды неразберихи и внут ренних смут так и обстояло, вряд ли Русь была исключением.
"ЖЕН И ДЕТЕЙ ЗАЛОЖИМ..."
Минина с Пожарским принято рисовать самыми светлыми красками. Образы их едва ли не иконописны. Вот только реальность, как водится, сплошь и рядом весьма далека от благостных картин...
Я вовсе не намерен следовать дурацкому обычаю нашей достопамятной об разованщины и "развенчивать" когото просто хочу напомнить читателю, что действительность всегда сложнее наших представлений о ней, а в ха рактере практически любого крупного исторического деятеля, неважно, в нашем Отечестве или за его пределами, намешано столько противоречивого и прямотаки порой отвратительного, что изображать когото одной лишь краской попросту глупо. История дочь времени, и все поголовно истори ческие персонажи, дети своего времени, к которому бесполезно прилажи ваться с чернобелыми очками...
Давно уже получила хождение "романтическая" версия сбора денег на ни жегородское ополчение, по страницам романов кочевал умилительный и доб росердечный Кузьма МининСухорук, со слезами на глазах призывавший всех присутствующих заложить жен и малых детушек, чтобы раздобыть средства на снаряжение войска.
Вообщето, так и было. Закладывали. Только не своих...
Минин был человеком безусловно зажиточным торговлей скотом в то время занимались люди отнюдь не бедные, а потому к описываемому времени приобрел некоторую "крутость", практичность и сильную волю, свойственные преуспевающим дельцам. Имеются совершенно достоверные сведения о том, к а к он собирал деньги на войско.
Сначала Минин "пробил" решение, по которому все его приказания выпол нялись беспрекословно (за тем, чтобы это соблюдалось, следили ратники князя Пожарского). И разослал по Нижнему многочисленных оценщиков. Иму щество каждого было оценено со всем возможным рвением, после чего с жи телей в приказном порядке потребовали отдать пятую часть имущества (а кое от кого и треть). Когда собранных денег не хватило, Минин без ко лебаний "пустил на торг" наименее зажиточную часть горожан. Их небогатое имущество продавали целиком, кроме того, отдавали в кабалу и их самих, и их семьи. Холопы, надо отметить, шли за бесценок, потому что их было до вольно много. Именно такими средствами и были собраны нужные суммы. Нра вится это потомкам или нет, разрушает это иконописный образ или нет, но без подобных крутых мер нижегородское ополчение вряд ли смогло бы снаря диться в походи изгнать интервентов. Можно еще вспомнить, что Минин, хо тя и говаривал, будто ему являлись "видения", побуждавшие постоять за землю Русскую и веру православную, окрестные монастыри обложил столь же суровым налогом.
Увы, бравый Кузьма тогда же, в 1612 г., был изобличен во взяточни честве и "кривосудии". Речь идет об истории с Толоконцевским монастырем. Монастырь этот, довольно древний, в свое время получил от Грозного жало ванные грамоты и был полностью самостоятельным. Позже, при Федоре Иоан новиче, игумен монастыря Калпикет "проворовался и пропил всю монастырс кую казну" и, стремясь, должно быть, раздобыть деньжат на опохмелку, за бесценок спустил все документы богатому соседу, Печерскому монастырю, тут же радостно завладевшему всем оставшимся достоянием толоконцевцев. С наступлением Смутного времени толоконцевские монахи пожаловались в Моск ву, дьяку Ивану Болотникову (не путать с Иваном Болотниковыматаманом! А.Б.) Однофамилец "воровского воеводы" прислал комиссию, которая быстро во всем разобралась и вернула толоконцевцам самостоятельность. Однако стоило комиссии уехать, печерский архимандрит Феодосии отправился к "местному авторитету" Минину, сунул ему взятку, и Кузьма вновь присоеди нил толоконцевские владения к землям Печерского монастыря.*
* При Михаиле толоконцевцы жаловались ему уже на Минина, но чем кон чилось дело, мне не удалось доискаться.
Как бы там ни было, Минин и Пожарский все же выгнали из Москвы поля ков (среди которых гораздо больше было немецких наемников, кстати, неже ли поляков и литвинов). Правда, это святое дело не обошлось без досадных инцидентов: когда из города выходили жены и дочери бояр, сидевших в оса де вместе с поляками, казаки собирались их ограбить и, когда Пожарский принялся их унимать, всерьез грозили пришибить князя. Както обошлось, но казаки в поисках морального удовлетворения перебили часть пленных, нарушив свое же честное слово сохранить всем сдавшимся жизнь.
Кстати, именно под давлением казачьей части ополчения о чем есть недвусмысленные упоминания и был избран царем Михаил Романов. Не иск лючено, что могла бы пройти и другая кандидатура: "выдвигались" многие, в том числе и Пожарский, сохранились туманные упоминания, что сначала был всетаки выбран князь Трубецкой, и лишь несколькими днями спустя под давлением казаков остановились на Михаиле...
Прежде чем перейти к подведению итогов, следует обязательно упомянуть об одной насквозь мифической фигуре, без всяких на то оснований произве денной в народные герои...
ГЕРОЙ, КОТОРОГО НЕ БЫЛО
Советский энциклопедический словарь 1964го года отзывается об этой героической личности со всем уважением: "Сусанин Иван Осипович (ум. 1613) крестьянин с. Домнино Костромского у., нар. герой, замученный польскими интервентами, отряд крых он завел в непроходимую лесную глушь. Героич. поступок С. лег в основу мн. нар. преданий, поэтич. и муз. произв.".
Энциклопедический словарь 1985го еще более уважителен и прямотаки эпичен: "Сусанин Иван Осипович (? 1613) герой освободит, борьбы рус. народа нач. XVII в., крестьянин Костромского уезда. Зимой 1613 завел от ряд польск, интервентов в непроходимое лесное болото, за что был заму чен".
Пожалуй, автор, писавший в 85м, гораздо больше заботился о достовер ности, нежели его коллега из 64го. "Болота", нужно признать, выглядят не в пример убедительнее "лесной глуши", из которой "чертовы ляхи" отче гото не нашли выхода любой нормальный человек в такой ситуации, заб лудившись зимой в лесу, вышел бы оттуда по собственным следам на снегу. Отряд должен был оставить за собой такую колею, что обратный путь можно отыскать и ночью...
Ну, а о том, что этот злодейский отряд направлялся, дабы извести только что избранного на царство юного государя Михаила Федоровича Рома нова, знают даже дети. Гораздо менее известно, что вся эта красивая ис тория выдумка от начала до конца. Авторы энциклопедических словарей правы в одном: с давних пор известны "многие народные предания", живопи сующие о том, как Сусанин завел поляков в болота, о том, как героический Иван Осипович еще допрежь того укрыл царя в яме на собственном подворье, а яму замаскировал бревнами. Беда в том, что меж народным фольклором и реальной историей есть некоторая разница...
Вообщето, авторы вышеприведенных статей сами ничего не надумали, что их, в общем, извиняет. Они лишь добросовестно переписали абзацы из тру дов гораздо более ранних "исследователей". "Классическая версия" появля ется впервые, пожалуй, в учебнике Константинова (1820 г.) польские ин тервенты выступают в поход, чтобы погубить юного царя, но Сусанин, жерт вуя собой, заводит их в чащобу. Далее эта история получает развитие в учебнике Кайданова (1834 г.), в работах Устрялова и Глинки, в "Словаре достопамятных людей в России", составленном Бантыш Каменским. А яма, где якобы укрыл Сусанин царя, впервые появилась в книге князя Козловского "Взгляд на историю Костромы" (1840 г.): "Сусанин увез Михаила в свою де ревню Деревищи и там скрыл в яме овина", за что впоследствии "царь пове лел перевезти тело Сусанина в Ипатьевский монастырь и похоронить там с честью". Князь в подтверждение своей версии ссылался на некую старинную рукопись, имевшуюся у него, вот только ни тогда, ни потом никто посто ронний этой рукописи так и не увидел...
Ясно, что спасение царя от злодеев поляков событие столь знамена тельное, что неминуемо должно было остаться не в одной лишь народной па мяти, но и в хрониках, летописях, государственных документах. Однако, как ни странно, о злодейском покушении на Михаила нет ни строчки ни в официальных бумагах, ни в частных воспоминаниях. В известной речи митро полита Филарета, где скрупулезно перечисляются все беды и разорения, причиненные России польсколитовскими интервентами, ни словом не упомя нуто ни о Сусанине, ни о какой бы то ни было попытке захватить царя в Костроме. Столь же упорное молчание касаемо Сусанина хранит "Наказ пос лам", отправленный в 1613 г. в Германию, крайне подробный документ, включающий "все неправды поляков". И, наконец, о покушении польсколи товских солдат на жизнь Михаила, равно как и о самопожертвовании Сусани на, отчегото промолчал Федор Желябужский, отправленный в 1614 г. послом в Жечь Посполитую для заключения мирного договора. Меж тем Желябужский, стремясь выставить поляков "елико возможно виновными", самым скрупулез ным образом перечислил королю "всякие обиды, оскорбления и разорения, принесенные России", вплоть до вовсе уж микроскопических инцидентов. Од нако о покушении на царя отчегото ни словечком не заикнулся...
И, наконец, о якобы имевшем место погребении Сусанина в коломенском Ипатьевском монастыре нет ни строчки в крайне подробных монастырских хрониках, сохранившихся до нашего времени...
Столь дружное молчание объясняется просто ничего этого не было. Ни подвига Сусанина, ни пресловутого "покушения на царя", ни погребения ге роя в Ипатьевском монастыре. Неопровержимо установлено: в 1613 г. в при легающих к Костроме районах вообще не было "чертовых ляхов" ни коро левских отрядов, ни "лисовчиков", ни единого интервента либо чужестран ного ловца удачи. Столь же неопровержимо доказано, что в то время, когда на него якобы "покушались", юный царь Михаил вместе с матерью находился в хорошо укрепленном, напоминавшем больше крепость Ипатьевском монастыре близ Костромы, охраняемый сильным отрядом дворянской конницы, да и сама Кострома была хорошо укреплена и полна русскими войсками. Для ма ломальски серьезной попытки захватить или убить царя понадобилась бы целая армия, но ее не было ни поблизости от Костромы, ни вообще в приро де: поляки с литовцами сидели на зимних квартирах в соответствии с обы чаями того времени. По Руси, правда, в превеликом множестве бродили раз бойничьи ватаги: дезертиры из королевской армии, жаждавшие добычи аван тюристы, "воровские" казаки вкупе с "гулящими" русскими людьми. Однако эти банды, озабоченные лишь добычей, даже спьяну не рискнули бы прибли зиться к укрепленной Костроме с ее мощным гарнизоном.
Вот об этих бандах и пойдет речь...
Единственный источник, из которого черпали сведения все последующие историки и писатели, жалованная грамота царя Михаила от 1619 г., по просьбе матери выданная им крестьянину Костромского уезда села Домнино " Богдашке" Собинину. И говорится там следующее: "Как мы, великий госу дарь, царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси, в прошлом году были на Костроме, и в те годы приходили в Костромскнй уезд польские и литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина литовские люди изымали, и его пытали великими немерными муками, а пытали у него, где в те поры мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси были, и он, Иван, ведая про нас, великого государя, где мы в те по ры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти". Царская милость заключалась в том, что Богдану Собинину и его жене, дочери Сусанина Антониде, пожаловали в вечное владение деревушку Коробо во, каковую на вечные времена освободили от всех без исключения налогов, крепостной зависимости и воинской обязанности. Правда, уже в 1633 г. права Антониды, успевшей к тому времени овдоветь, самым наглым образом нарушил архимандрит Новоспасского монастыря отчегото он не считал "привилегию" чересчур важной. А это весьма странно, если вспомнить, что Антонида дочь отважного героя, спасшего жизнь царю...
Антонида пожаловалась Михаилу. Тот урезонил архимандрита и выдал вдо ве новую "грамоту о заслугах" но и в ней о подвиге Сусанина говорилось точно теми же словами, что и в предыдущей. Исключительно о том, что Су санина "спрашивали", а он ничего не сказал злодеям. И только. Царь, пол ное впечатление, и понятия не имел о том, что на его особу покушались, но Сусанин увел "воров" в болота...
И, кстати, в обеих грамотах черным по белому указано: "Мы, великий государь, были на Костроме". То есть за стенами могучей крепости, в окружении многочисленного войска. Сусанин, собственно говоря, мог без малейшего ущерба для венценосца выдать "литовским людям" этот секрет по лишинеля, ровным счетом ничего не менявший...
И еще одна загадка: почему "литовские люди" пытали о царе одного Су санина? Будь у врагов намерение добраться до царя, несмотря ни на что, они обязательно пытали и мучили бы не одногоединственного мужичка, а всех живущих в округе. Тогда и привилегии были бы даны не только родственникам Сусанина, но и близким остальных потерпевших...
Однако о других жертвах налета на деревушку Домнино нигде не упомина ется ни словом. Кстати, в "записках" протоиерея села Домнино Алексея так и написано: "...НАРОДНЫЕ ПРЕДАНИЯ, послужившие источниками для составле ния рассказа о Сусанине".
Выводы? Самая правдоподобная гипотеза такова: зимой 1613 г. на дере веньку Домнино напала шайка разбойниковто ли поляков, то ли литовцев, то ли казаков (напомню, "казаками" тогда именовались едва ли не все "гу лящие" люди). Царь их не интересовал ничуть а вот добыча интересовала гораздо больше. В летописи о подобных налетах, крайне многочисленных в те времена, сообщается так: "...казаки воруют, проезжих всяких людей по дорогам и крестьян по деревням и селам бьют, грабят, пытают, жгут огнем, ломают, до смерти побивают".
Одной из жертв грабителей а возможно, единственной жертвой как раз и стал Иван Сусанин, живший, собственно, не в самой деревне, а "на выселках", то есть в отдаленном хуторе. О том, что налетчики "пытали Су санина о царе" известно от одногоединственного источника Богдана Со бинина...
Скорее всего, через несколько лет после смерти убитого разбойниками тестя хитромудрый Богдан Собинин сообразил, как обернуть столь тяжелую утрату к своей выгоде, и обратился к известной своим добрым сердцем ма тери царя Марфе Ивановне. Старушка, не вдаваясь в детали, растрогалась и упросила сына освободить от податей родственников Сусанина. Подобных примеров ее доброты в истории немало. В жалованной грамоте царя так и говорится: "...по нашему царскому милосердию и по совет" и прошению ма тери нашей, государыни великой старицы инокини Марфы Ивановны". Извест но, что царь выдал множество таких грамот с формулировкой, ставшей пря мотаки классической. "Во внимание к разорениям, понесенным в Смутное время". Кто в 1619 году проводил бы тщательное расследование? Хитрец Богдашка преподнес добросердечной инокине убедительно сочиненную сказоч ку, а венценосный ее сын по доброте душевной подмахнул жалованную грамо ту...
Поступок Богдашки полностью соответствовал тамошним нравам. Уклонение от "тягла" налогов и податей в ту пору стало прямотаки национальным видом спорта. Летописцы оставили массу свидетельств об изобретательности и хитроумии "податного народа": одни пытались "приписаться" к монастырс ким и боярским владениям, что значительно снимало размеры налогов, дру гие подкупали писцов, чтобы попасть в списки "льготников", третьи поп росту не платили, четвертые ударялись в побег, а пятые... как раз и до бивались льгот от царя, ссылаясь на любые заслуги перед престолом, какие только можно было вспомнить или придумать. Власть, понятно, препятство вала этому "разгулу неплатежей", как могла, периодически устраивались проверки и аннулирования "льготных грамот", но их оставляли на руках у тех, кто пользовался "особыми" заслугами. Хитроумный Богдан Собиннн на верняка думал лишь о сиюминутной выгоде, вряд ли он предвидел, что в последний раз привилегии его потомков (опятьтаки "на вечные времена") будет подтверждать Николай I в 1837 году. К тому времени версия о "под виге Сусанина" уже прочно утвердилась в школьных учебниках и трудах ис ториков.
Впрочем, далеко не во всех. Соловьев, например, считал, что Сусанина замучили "не поляки и не литовцы, а казаки или вообще свои русские раз бойники". Он же после кропотливого изучения архивов и доказал, что ника ких регулярных войск интервентов в тот период поблизости от Костромы не было. Н.И. Костомаров писал не менее решительно: "В истории Сусанина достоверно только то, что этот крестьянин был одной из бесчисленных жертв, погибших от разбойников, бродивших по России в Смутное время; действительно ли он погиб за то, что не хотел сказать, где находится но воизбранный царь Михаил Федорович, остается под сомнением..."
С 1862 г., когда была написана обширная работа Костомарова, посвящен ная мнимости "подвига Сусанина", эти сомнения перешли в уверенность никаких новых документов, подтвердивших бы легенду, не обнаружено. Что, понятно, не зачеркивает ни красивых легенд, ни достоинств оперы "Жизнь за царя". Еще одно Тоунипанди, только и всего...
Между прочим, некий прототип Сусанина все же существовал на Украи не. И его подвиг, в отличие от Сусанина, подтвержден документальными свидетельствами того времени. Когда в мае 1648 г. Богдан Хмельницкий преследовал польское войско Потоцкого и Калиновского, южнорусский крестьянин Микита Галаган вызвался пойти к отступавшим полякам проводни ком, но завел их в чащобы, задержав до прихода Хмельницкого, за что и поплатился жизнью.
Вовсе уж откровенной трагикомедией выглядит другой факт. С приходом Советской власти район, в который входило село Коробово, переименовали в Сусанинский. В конце 20х гг. районная газета сообщила, что первый сек ретарь Сусанинского райкома ВКП(б) заблудился и утонул в болоте. Впро чем, времена были суровые, шла коллективизация, и мужички могли попросту подмогнуть товарищу секретарю нырнуть поглубже...
А если серьезно, укоренившаяся легенда о "спасителе царя Сусанине" явственно отдает некой извращенностью. Очень многие слыхом не слыхивали о реальных борцах с интервентами, немало сделавших для России, о Про копии II Захаре Ляпуновых, Михаиле СкопинеШуйском. Зато о мифическом "спасителе царя" наслышан каждый второй, не считая каждого первого.
Воля ваша, в таком положении дел есть нечто извращенное.
"ТАКОВ ПЕЧАЛЬНЫЙ ИТОГ..."
Самозванцев в конце концов повывели всех до единого. Атамана Заруцко го посадили на кол. Четырехлетнего сына Марины Мнишек и Лжедмитрия II при большом стечении народа повесили в Москве. Сама Марина подозрительно быстро скончалась то ли в тюрьме, то ли в монастыре. Впрочем, нет подт верждений, что ее смерть была насильственной. Вполне возможно, направ ленный послом в Краков Желябужский совершенно искренне горевал о ее кон чине, заявляя, что уж онато была бы бесценным свидетельством "польских неправд". Свой резон в этом присутствует: в те времена уже прекрасно умели вышибать нужные показания, живая Марина и в самом деле могла стать ценнейшим козырем в руках русскойстороны...
Пожалуй, причудливее всех судьба швыряла "лисовчиков". После гибели в бою своего предводителя, под напором войск Михаила они ушли в Жечь, где им отнюдь не обрадовались король Сигизмунд не так давно с превеликим трудом подавил очередной шляхетский мятеж, и многотысячная организован ная вольница со столь скверной репутацией, готовая примкнуть в любой смуте, была решительно не ко двору... Коекак, с превеликими трудами "лисовчиков" удалось выпихнуть за пределы Жечи, на службу германскому императору. Лет двадцать, постепенно уменьшаясь в количестве, они воева ли в Италии и Германии, остатки некогда грозной ватаги вернулись на ро дину только после 1636 г. и большая часть тут же угодила в цепкие лапы закона за всякие художества...
А что же Минин и Пожарский? Как их наградила Родина за верную службу? Увы, их дальнейшая судьба способна дать лишь повод для грустнофило софических размышлений о человеческой неблагодарности и превратностях судьбы.
Тем, кто, безусловно, более всех прочих приобрел в результате Великой смуты, стал (если, понятно, не считать царя Михаила) князь Дмитрий Тимо феевич Трубецкой... сподвижник сначала Тушинского вора, а потом атамана Заруцкого! Он остался при боярском титуле, пожалованном ему Лжедмитрием II, и сохранил за собой богатейшую вотчину, целую область Вагу, некогда составлявшую главное личное достояние Годунова, а потом и Шуйского. Вагу князю щедро определила "шестибоярщина". Юный царь, сидевший на престоле еще довольно непрочно, попросту не стал ссориться со столь влиятельным и богатым магнатом благо Трубецкой вовремя успел переметнуться в нижего родский лагерь (в точности как бывшие члены ЦК КПСС, в одночасье ставшие виднейшими демократами). Кроме Трубецкого, превеликое множество народа получило от Михаила подтверждение их титулов и поместий, неведомыми и скользкими путями обретенных в Смутное время.
Минин получил не особенно и великий чин думного дворянина, небольшое поместьице и умер через три года после избрания на царство Михаила. О дальнейшей судьбе Пожарского лучше всего расскажет историк Костомаров: "Со взятием Москвы оканчивается первостепенная роль Пожарского... Во все царствование Михаила Федоровича мы не видим Пожарского ни особенно близ ким к царю советником, ни главным военачальником: он исправляет более второстепенные поручения. В 1614м году он воюет с Лисовским и скоро ос тавляет службу по болезни. В 1618м мы встречаем его в Боровске против Владислава, он здесь не главное лицо, он пропускает врагов, не делает ничего выходящего из ряда, хотя и не совершает ничего такого, что бы ему следовало поставить особенно в вину. В 1621м мы видим его управляющим Разбойным приказом. В 1628м он назначен был воеводою в Новгород, но в 1631м его сменил там князь Сулешев*, в 1635м заведовал Судным прика зом, в 1638м был воеводою в ПереяславлеРязанском "и. в следующем году был сменен князем Репниным. В остальное время мы встречаем его большею частью в Москве. Он был приглашаем к царскому столу в числе других бояр, но нельзя сказать, чтобы очень часто, проходили месяцы, когда имя его не упоминается в числе приглашенных, хотя он находился в Москве... Мы видим в нем знатного человека, но не из первых, не из влиятельных между знат ными. Уже в 1614м году, по поводу местничества с Борисом Салтыковым, царь, "говоря с бояры, велел боярина князя Дмитрия Пожарского вывесть в город и велел его князь Дмитрия за бесчестье боярина Бориса Салтыкова выдать Борису головою".
* В этот период Пожарский побывал под следствием по обвинениям в присвоении казенных денег, подделке документов и притеснении находивших ся под его управлением посадских и волостных людей. Два первых обвинения признаны не соответствующими действительности, но третье подтвердилось полностью...
Нужно сказать, что эта "выдача головою" была не столь уж и страшным предприятием. Впрочем, с какой стороны посмотреть... Заключалась эта "выдача" в том, что выданный являлся на двор к тому, кому был "выдан го ловой" и смиренно стоял там без шапки, а тот, кому беднягу выдавали, всячески поносил его во всю глотку, пока не уставал и не исчерпывал на бор бранных эпитетов...
Вернемся к Костомарову. "Как ни сильны были обычаи местничества, но всетаки из этого видно, что царь не считал за Пожарским особых великих заслуг отечеству, которые бы выводили его из ряда других. В свое время не считали его, подобно тому, как считают в наше время, главным героем, освободителем и спасителем Руси. В глазах современников это был человек "честный" в том смысле, какой это прилагательное имело в то время, но один из многих честных. Никто не заметил и не передал года его кончины; только потому, что с осени 1641го имя Пожарского перестало являться в дворцовых разрядах, можно заключить, что около этого времени его не ста ло на свете. Таким образом, держась строго источников, мы должны предс тавить себе Пожарского совсем не таким лицом, каким мы привыкли предс тавлять его себе; мы и не замечали, что образ его создан нашим воображе нием по скудости источников. Это не более, как неясная тень, подобная множеству других теней, в виде которых наши источники передали потомству исторических деятелей того времени".
Возможно, когото эти строчки Способны и шокировать, однако Костома рова вряд ли смогут заподозрить в русофобии даже самые "национальнооза боченные" профессиональные патриоты...
И напоследок вновь обратимся к одной из самых загадочных фигур русс кой истории человеку, известному под именем Лжедмитрия 1. Эта "Желез ная Маска", вернее, ее загадка, стала увлекать пытливые умы сразу же после убийства Лжедмитрия первые попытки отыскать разгадку датированы началом XVII века...
"НАЗВАННЫЙ ДИМИТРИЙ"
Дискуссии и споры о личности первого самозванца самым широким образом развернулись в России только во второй половине XIX века. Причины понят ны: вопервых, до того времени русская историография занималась главным образом созданием общей картины отечественной истории, образно говоря, строительством здания, обставлять и меблировать которое можно только после окончания стройки (правда, еще во второй половине XVIII в. Милелер занимался Лжедмитрием I и склонялся к убеждению, что царевич был настоя щий). Вовторых, суровое и не допускавшее "умственных шатаний" царство вание Николая не особенно и располагало к подобным упражнениям фанта зии...
Многие русские историки сто лет назад считали, что самозванец и в са мом деле был чудесным образом избежавшим смерти сыном Ивана Грозного. Эта точка зрения берет начало в XVII в., когда немало иностранных авто ров придерживались именно ее (Паэрле, БареццоБарецци, Томас Смит и др.). Однако первым, кто выдвинул версию о подлинности Дмитрия и горячо ее отстаивал, был француз Жак Маржерет.
Маржерет, очевидец и участник Смуты, фигура прелюбопытнейшая. Родился он в 50х гг. XVI в. во ФраншКонте, участвовал в религиозных войнах на стороне протестантов, потом уехал на Балканы, где воевал против турок, служил в армиях сначала императора Священной Римской империи, потом трансильванского князя, короля Жечи Посполитой, в 1600 г. завербовался на службу в Россию, где командовал пехотной ротой "иноземного строя". Воевал против Лжедмитрия I, после вступления последнего в Москву перешел к нему на службу, стал начальником одного из отрядов дворцовой гвардии. После убийства Лжедмитрия вернулся на родину, где выпустил книгу "Сос тояние Российской империи и великого княжества Московни". Вернулся в Россию, служил Лжедмитрию II, потом гетману Жулкевскому, участвовал в какихто загадочных операциях английской разведки на севере России, пос ледние десять лет был французским резидентом в Польше и Германии. Некоторые злые языки обвиняли его в причастности к мятежу Шуйского, закончившемуся убийством Лжедмитрия 1. Достоверно известно лишь, что в тот день Маржерет по болезни не присутствовал на службе. На мой взгляд, эти обвинения совершенно беспочвенны, поскольку никак не согласуются с занятой Маржеретом позицией. Пожалуй, французский искатель удачи самый ярый и упорный сторонник подлинности Лжедмитрия.
Безусловно, не все его аргументы следует рассматривать серьезно. Взять хотя бы такое: "...касательно других возражений, что он непра вильно говорил порусски, я отвечу, что слышал его спустя немного време ни после его приезда в Россию и нахожу, что он говорил порусски как нельзя лучше, разве только, чтобы украсить речь, вставлял порой польские фразы".
Вряд ли иностранец, проживший в России всего пять лет, мог знать русский язык настолько безукоризненно, чтобы со всей уверенностью су дить, является ли то или иное лицо коренным русским...
Зато другие теоретические построения Маржерета прямотаки невозможно опровергнуть или обвинить в поверхностности...
"Говорят еще, что он не соблюдал их религию. Но так же поступают мно гие русские, которых я знал, среди прочих некто по имени Посник Дмитри ев, который, побывав с посольством Бориса Федоровича в Дании, узнав от части, что такое религия, по возвращении среди близких друзей открыто высмеивал невежество московитов". Лучше Маржерета, помоему, еще никто не опроверг версии, будто Лжед митрий был загодя подготовлен поляками и иезуитами, несколько лет воспи тывался ими.
"Какое соображение могло заставить зачинщиков этой интриги предпри нять такое дело, когда в России не сомневались в убийстве Дмитрия? Да лее, Борис Федорович правил страной при большем благоденствии, чем любой из его предшественников, народ почитал и боялся его, как только возмож но; притом, мать названного Дмитрия и многочисленные родственники были живы и могли засвидетельствовать, кто он... Война не была бы начата с 4000 человек и сказанный Дмитрий получил бы, как я полагаю, несколько советников и опытных людей из польских вельмож, уполномоченных королем, чтобы советовать ему в этой войне. Далее, и считаю, что они помогли бы ему деньгами; также неправдоподобно, что, когда он снял осаду Новгоро даСеверского, его покинули бы большинство поляков..."
Об иезуитах, якобы "воспитавших" Дмитрия: "Я думаю также, что они не смогли бы воспитать его в такой тайне, что ктонибудь из польского сей ма, а следовательно, и воевода сандомирский, в конце концов не узнали бы... и если бы он был воспитан иезуитами, они, без сомнения, научили бы его говорить и читать полатински... он также больше жаловал бы сказан ных иезуитов, чем он это делал..."
Аргумент непробиваемый. В самом деле, выше мы уже рассмотрели подроб но, как Лжедмитрий "содействовал" папе римскому и польскому королю, загодя подготовленная марионетка ни за что не стала бы вести себя так. Достоверно известно, что латинского Лжедмитрий не знал, и подписывая послания королю и папе, даже в своем имени и титуле делал грубейшие ошибки: вместо "imperator" "in Perator", вместо "Demetrius" "Demiustri"...
И далее Маржерет подробно рассматривает самое загадочное во всей этой истории обстоятельство: то, что Лжедмитрий I всегда, во всем вел себя так, словно свято верил, что он настоящий сын Ивана Грозного и законный государь...
"Его правоту, кажется, достаточно доказывает то, что со столь малым числом людей, что он имел, он решился напасть на огромную страну, когда она процветала более чем когдалибо, управляемая государем проница тельным и внушавшим страх своим подданным; примем во внимание и то, что мать Дмитрия и многочисленные оставшиеся в живых родственники могли бы высказать противное, если это не так... Затем рассмотрим его положение, когда большинство поляков покинули его;* он отдался в руки русских, в которых еще не мог быть вполне уверен, притом их силы не превышали восьмидевяти тысяч человек, из которых большая часть были крестьяне, и решился противостоять более чем стотысячной армии..."
* После первых неудач. А.Б.
Конечно, с этими положениями можно спорить но чертовски трудно... Тем более, что их подкрепляют не менее странные последующие события предельно странное ВЕЛИКОДУШИЕ Лжедмитрия.
Как должен поступить хитрый самозванец, прекрасно знающий сам про се бя, что обманывает всех окружающих, когда он входит в Москву, распола гая преданными войсками и в горячке первых дней воцарения без особого труда способный снести не одну голову?
Казнить направо и налево, вырубая всех потенциальных смутьянов... Но ничего этого не было. Никаких казней. Даже более того когда Шуйский стал плести интриги, распространяя слух, что на престоле сидит самозва нец, Лжедмитрий не расправился с ним своей волей, а отдал на суд боярам и собору из представителей всех сословий.
А ведь это был страшный риск при том, что и в самом деле жива была мать Дмитрия, многочисленные родственники царевича, способные переломить ход судебного разбирательства отнюдь не в пользу самозванца. Однако он поступил, как человек, предельно уверенный в своей правоте. И ничего с этой стороны не боявшийся...
Когда астраханский архиепископ Феодосии при личной встрече с Лжедмит рием стал обличать его в самозванстве, говоря, что подлинный царевич давно умер, Лжедмитрий ограничился тем, что... отправил архиепископа под домашний арест. Так опятьтаки мог поступить только уверенный в своей подлинности человек, "заигрыванием с церковью" этот факт объяснить нельзя к тому времени патриархом всея Руси стал ставленник Лжедмитрия, а прежнего патриарха толпа москвичей вытащила на Лобное место и едва не убила. Большинство архиереев признали нового царя (прежний патриарх Иов, кстати, фигура довольно отталкивающая. Именно он 20 февраля 1607 г., послушно выполняя инструкции Шуйского, стал уверять народ, что царевич Димитрий был "убит умыслом Бориса Годунова", хотя в свое время как раз и поддержал венчание Годунова на царство).
Наконец, свержение и убийство Лжедмитрия опятьтаки несут на себе от печаток странной, непонятной торопливости. Я уже писал о том, что было неопровержимо доказано: Гришка Отрепьев и Лжедмитрий I совершенно раз ные люди. Впервые Годунов назвал самозванца " Гришкой Отрепьевым" только в январе 1805 г. когда о существовании самозванца было известно уже несколько лет, когда он со своими отрядами четыре месяца находился в пределах России. Полное впечатление, что Годунов едва ли не до самого последнего момента не знал, кто же такой самозванец...
Слово Н.И. Костомарову: "Самый способ его низложения и смерти как нельзя яснее доказывает, что нельзя было уличить его не только в том, что он Гришка, но даже и вообще в самозванстве. Зачем было убивать его? Почему не поступили с ним именно как он просил: почему не вынесли его на площадь, не призвали ту, которую он называл своей матерью? Почему не из ложили перед народом своих против него обвинений? Почему, наконец, не призвали матери, братьев и дядю Отрепьева, не дали им с царем очной ставки и не уличили его? Почему не призвали архимандрита Пафнутия (игу мен Чудовского монастыря, где прежде монашествовал Отрепьев А.Б.), не собрали чудовских чернецов и вообще всех знавших Гришку и не уличили его? Вот сколько средств, чрезвычайно сильных, было в руках его убийц, и они не воспользовались ни одним из них! Нет, они отвлекли народ, на уськали его на поляков, сами убили царя скопом, а потом объявили, что он был Гришка Отрепьев, и все темное, непонятное в этом вопросе объясняли чернокнижеством и дьявольским прельщением. Но Шуйский ошибся в расчете, как часто ошибаются плуты, искусные настолько, чтобы, как говорится, подвести механику, но близорукие для того, чтобы видеть последствия". Наконец, есть прямые сообщения о том, что Гришка Отрепьев прибыл в Москву с войском Лжедмитрия, но был им впоследствии за пьянство и бес путное поведение сослан в Ярославль...
Общеизвестно, что практически любому поступку или факту можно подыс кать двойное толкование. Как бы там ни было, эта странная уверенность Лжедмитрия в своем царском происхождении, все его поступки, подчиненные этому убеждению, как выражаются поляки, "орешек не для разгрызания"... Самозванцы так себя не ведут! Не ведут, И точка!
Тогда? "В нем светилось некое величие, которое нельзя выразить слова ми, и невиданное прежде среди русской знати и еще менее среди людей низ кого происхождения, к которым он неизбежно должен был принадлежать, если бы не был сыном Ивана Васильевича" (Маржерет).
Это пишет не экзальтированная девица и не юный поэт пятидесятилет ний кондотьер, чуждый каким бы то ни было сантиментам. Приходится приз нать, что в самозванце и в самом деле было некое очарование вспомним самоотверженно защищавшего его Басманова, уверенных в его подлинности братьев Вишневецких, не преследовавших никаких материальных выгод, длин ную череду других, оставшихся преданными даже после убийства "Дмит рия"...
Помоему, эта странная уверенность Лжедмитрия в своей подлинности смущала в разное степени всех без исключения историков, поскольку была слишком явной, путала все карты и требовала нешуточной виртуозности в построении болееменее логичных объяснений...
А посему уже в XIX в. родилась гипотеза, по которой Лжедмитрий стал неосознанным орудием в руках некой боярской группировки, которая, подыс кав подходящего юнца, уверила его в том, что он и есть чудом спасшийся от убийц сын Ивана Грозного, отправила в Литву, а после тонко рассчитан ными маневрами парализовала сопротивление правительственных войск, под готовила москвичей, убила Годунова вместе с женой и сыном, ну, а впос ледствии, по миновании надобности в "Дмитрии", убила и его в страшной спешке...
Вот это гораздо больше похоже на правду, нежели лепет о "заговоре ие зуитов". В эту гипотезу прекрасно укладывается и террор, развязанный Го дуновым против зцатнейших боярских фамилий, не утруждая себя поиском убедительных обвинений, Борис казнил направо и налево, словно бы отчаян но нанося могучие удары по некоему невидимке, хихикавшему над самым ухом. И та легкость, с которой высшее боярство переметнулось на сторону самозванца. И его убийство. И убежденность самого "Дмитрия" в своей под линности.
Косвенным свидетельством того, что Годунов все же не умер своей смертью, а был отравлен боярами, служит довольно странная реплика самоз ванца. Когда в Кремль ворвались убийцы, Лжедмитрий, по сохранившимся свидетельствам, высунулся из окна и, потрясая саблей, крикнул: Я вам не Борис!
Что он мог иметь в виду? То, что не собирается, подобно Годунову, безропотно, как теленок на бойне, ждать смерти? Но позвольте, Годунов не ждал финала безропотно! Совсем наоборот он самым яростным образом бо ролся до конца, он, прошедший кровавую школу опричнины, дрался за прес тол, как волк с лапой в капкане, пытал, казнил, приказал войскам лю тейше истреблять всех, кто переметнулся к самозванцу. И все же эта фраза прозвучала: "Я вам не Борис!"
Тогда? Быть может, Лжедмитрий прекрасно знал, что Борис не умер своей смертью, а был убит, и хотел заверить, что уж онто постарается от убийц отбиться? Очень возможно...
В этом случае встает вопрос: кто? С чьей подачи осуществилась опера ция "Спасшийся царевич"?
Шуйский? Не исключено, но маловероятно с этой версией плохо согла суются контакты Шуйского с поляками, их прямое соучастие в убийстве Лжедмитрия и истреблении его людей. Помоему, будь во главе всего дела Шуйский, он не стал бы так активно добиваться от Сигизмунда выдвижения на русский престол королевича Владислава... Вероятнее всего, Шуйский лишь ловил рыбку в мутной воде по своему всегдашнему обыкновению, и не более того.
Между прочим, многие польские вельможи отчегото были убеждены, что Лжедмитрий побочный сын знаменитого короля Стефана Батория... Гораздо более вероятными кандидатами на роль руководителей растянув шегося на годы заговора выглядят Романовы. Любопытно, что сам Годунов, по сохранившимся свидетельствам современников, прямо говорил: самозванец дело рук бояр... Именно на семейство Романовых обрушился главный удар Годунова (а также на Богдана Бельского) в то время как Шуйский, в об щем, никаким особым репрессиям не подвергся. Мало того, у Романовых было гораздо больше оснований претендовать на престол. Если Василий Шуйский просто Рюрикович, то Романовы двоюродные братья по матери царя Федора Иоанновнча, а в те времена это имело громадное значение. Свойство с ка койлибо царственной особой перевешивало согласно тогдашним традициям даже прямое происхождение когото от Рюрика...
Репрессировали не только самих Романовых, но их родню, свойственни ков, близких друзей. Годунов упрямо бил в одну точку... Только ли отто го, что Романовы ближе всех других родов стояли к трону?
И, наконец, пора задать несколько шокирующий вопрос: а не был ли са мозванец и впрямь настоящим царевичем?
История то ли убийства, то ли самоубийства малолетнего Дмитрия в Уг личе 15 мая 1591 года запутанна и туманна. Слишком много странностей и несообразностей толпа горожан, в первые же минуты после убийства нат равленная на конкретных лиц, ложные улики (вроде измазанных куриной кровью ножей, положенных рядом с трупами тех, кто якобы зарезал цареви ча). Следственное дело, которое было составлено людьми Шуйского, само лично расследовавшего смерть царевича, уже в XVII в. считалось безбожно фальсифицированным. Ясно одно: Пушкин, конечно же, был великим поэтом, но Годунова в убийстве царевича он, похоже, обвинял совершенно напрасно. Такой вывод следует в первую очередь оттого, что смерть царевича отнюдь не облегчала Годунову дорогу к трону. Ничуть не облегчала нужно пом нить, что существовало еще множество Рюриковичей, начиная с Романовых и Шуйских, все они имели столько же, а то и не в пример больше прав на престол, чем Годунов (или полагали, что имеют), и расправиться с этой знатной оравой для Годунова было бы предприятием совершенно нере альным...
И, наконец, если мы соберемся предположить, что малолетний царевич все же был спасен от убийц, спрятан боярами, оппоненты могут задать воп рос, прозвучавший еще в прошлом веке: если так и случилось, отчего же спасители выжидали аж до 1604 г.? Почему не объявили о том, что царевич Дмитрий жив, еще в 1598 г., когда скончался Федор Иоаннович?
Но в томто и беда, что изза скудости дошедших до нас документов не возможно сделать какой бы то ни было вывод со стопроцентной уверен ностью. Возможно, и объявляли. Известно, что Годунов, перед тем как вступить на престол, несколько недель отсиживался вне столицы, в Новоде вичьем монастыре. Это можно объяснить его лицемерием (ждал, когда его агенты достаточно подготовят общественное мнение к избранию именно Бори са). А можно объяснить и тем, что как раз в эти дни спасители Дмитрия заявили о себе, и произошла какаято борьба, о которой до нас не дошло никаких прямых свидетельств...
Мне не хочется выдвигать версий, которые нельзя подкрепить железными доказательствами. Увы, нет никаких признаков того, что отыщутся какието дополнительные документы тех времен на это рассчитывали еще историки XIX века, но не дождались. Да, следственное дело об убийстве Дмитрия безбожно фальсифицировано Шуйским, но это само по себе ничего еще не до казывает. Все за то, что Годунов был убит, а Лжедмитрий I вел себя как человек, совершенно уверенный, будто он и есть спасенный Дмитрий. Но и это не доказательство.
Как ни грустно, но истину мы так и не узнаем никогда. Самозванец мог и оказаться настоящим царевичем Дмитрием. А мог и оказаться жертвой спланированной Романовыми долголетней игры. Вроде наших демократов "пер вой волны" эти блаженненькие свято верили, что именно они, изволите ли видеть, "свергли" тоталитарный строй, а в это время за их спинами серьезные люди проворачивали серьезные дела...
Загадка Лжедмитрия навсегда останется загадкой...
С высокой степенью достоверности можно утверждать одноединственное: Лжедмитрии, кто бы он ни был, достаточно долго прожил в Западной Руси. Многочисленные мелочи, на которые глаз у тогдашнего человека был наме тан, не ускользнули от внимания москвичей и тогда же позволили сделать вывод: в поведении царя явственно прослеживаются детали, которые неопро вержимо выдают в нем человека, за последние годы привыкшего именно к за паднорусскому быту, укладу, правилам "приложения" к иконам и т.д. Что ничего не доказывает конкретно, поскольку с равным успехом может быть приложено и к самозванцууроженцу Западной Руси, и к настоящему цареви чу, долго жившему вдали от родины, от Восточной Руси...
ЭПИЛОГ И ВИРТУАЛЬНОСТЬ
Итак, категорические выводы делать бессмысленно все сохранившееся стопроцентной ясности не вносит. История как Лжедмитрия I, так и пред шествовавших ему лет правления Ивана Грозного, Федора Иоанновича и Году нова зияет многочисленными пустотами и темными местами. (Правда, я не согласен с академиком Фоменко в том, что Иван Грозный это якобы четыре разных царя. Аргумент против этой версии есть весомейший: мемуары иност ранных авторов, которые никаких "четырех царей" отчегото в России XVI в. не усмотрели. Можно еще допустить, что множество русских старинных документов было впоследствии уничтожено, однако вряд ли ктонибудь пове рит, что агенты переписывавших Историю в угодном им духе Романовых про чесали Европу, старательно уничтожив и все иностранные свидетельства о "четырех царях"...)
Дело даже не в недостатке доказательств, а в личности Лжедмитрия 1. Который, на мой взгляд, совершенно незаслуженно оказался вымазан грязью с головы до пят и в отечественной историографии присутствует исключи тельно в неприглядной роли "агента ляхов и езунтов", озабоченного исклю чительно подчинением Руси Кракову и Ватикану.
Повторяю, ничего в его деятельности не дает повода для столь резких оценок. Наоборот, перед памп человек, собиравшийся царствовать всерьез и надолго, а потому отнюдь не склонный каким бы то ни было образом нано сить ущерб Московскому государству либо православной вере. Человек ум ный, ничуть не жестокий, не чванный, склонный к реформам и новшествам на европейский лад.
Хоть убейте, я не в состоянии понять, чем же Лжедмитрий I хуже Году нова, забрызганного кровью по самую маковку еще со времен опричнины. Чем он хуже кровожадного параноика Петра I, вообще любого из Романовых, не отличавшихся голубиной кротостью.
Беда его в том, что он проиграл. Мертвые оправдаться не в состоянии. Мы в который раз сталкиваемся с грустным парадоксом: монархам категори чески противопоказано быть добрыми и гуманными. Ведь достаточно было Лжедмитрию, торжественно вступив в Москву, снести пару дюжин голов, не исключая башки Шуйского, и он при таком повороте дел имел все шансы процарствовать долго.
Более того стать властелином объединенного московскопольсколи товского государства (вспомните предложения, сделанные ему мятежной шляхтой). Вновь, как и в варианте с Иваном Грознымкатоликом, перед нами все предпосылки для создания обширной и могучей славянской державы. Правда, в этом варианте я не уверен в долговечности такой державы чувствую, рано или поздно ее вновь разодрали бы на Жечь и Московик" не шуточные противоречия: хотя бы религиозная черезполоснца (православные, католики, лютеране, ариане). Сверхдержава эта могла уцелеть при непре менном условии: будучи прочно сцементирована одной религией. А впрочем, еще неизвестно. Империя Габсбургов худобедно просущество вала несколько сот лет, представляя собою еще более причудливый конгло мерат разнообразнейших народов и верований...
Как бы там ни было, нельзя сомневаться в одном: долгое правление Лжедмитрия I на Рус и вполне могло привести к тому, что было бы преодо лено определенно имевшее место отставание от Западной Европы и в воен ном деле, и в образовании (есть информация, что Лжедмитрий подумывал об открытии университета), Россия смогла бы избежать всех жертв и бед, выз ванных тем, что именуется "Петровскими реформами". И уж в любом случае страна никогда бы не сорвалась в Смуту. А это, в свою очередь, могло и не привести к будущему расколу русского православия на "староверов" и "никонианцев", сыгравшему в отечественной истории вовсе уж жуткую роль.
Так уж повелось, что на Руси все инициативы и перемены обычно исходи ли сверху. И Лжедмитрий как раз и мог послужить "катализатором" мирных, эволюционных реформ, которые страна, цинично выражаясь, проглотила бы, как миленькая в те времена, до Смуты, можно сказать с уверенностью, народ покряхтывал бы, возможно, поругивал меж собою новшества, однако не стал бы бунтовать "в едином порыве". Какникак в русском обществе не вызвали особого неприятия все введенные Лжедмитрием новшества его про гулки по Москве без охраны, военные игры, прямотаки предвосхищавшие "потехи" Петра I, решительный отказ от русской привычки непременно дре мать после обеда. Ворчали, конечно, но принимали. Точно так же, без натяжки можно сказать, приняли бы и более существенные реформы.
Если бы только он снес пару дюжин голов... Кажется, это Макиавелли выразился однажды, что безоружные пророки непременно гибнут, зато воору женные всегда выигрывают. Увы, тираном Лжедмитрий не был.
Тираном стал другой кровавое чудовище, наломавшее столько дров, что последствия ощущались и сто лет спустя. Я имею в виду Петра I уж онто не боялся рубить головы, творить самое дикое самодурство. Он принес Рос сии неисчислимые беды, под флагом "реформ" вырвав из нормального разви- тия (быть может, навсегда), однако, как ни странно, до сих пор считается одной из самых замечательных личностей отечественной истории.
Что ж, поговорим о нем подробнее...